Дело в том, что Мэгги тщательно изучила причины человеческой ревности, как физические, так и психические. Выяснилось, что человечество мается с этим вопросом, с одной стороны поддаваясь животным инстинктам самой примитивной категории, а с другой стороны ввиду культурных традиций, придуманных при царе горохе какими-то полоумными «мудрецами». И это насаждается, как закон среди людей цивилизованных и разумных? Чур меня!
Они с мужем давно уже обсудили и оговорили возможные жизненные ситуации, в которые могут попасть оба. А почему бы нет? Ведь они живые люди, а это значит, что жизнь их может повернуться под любым углом, как сейчас, например. И тогда судьба заставит сделать то, чего человек изначально делать не собирался. Так что же после этого, в петлю? Или разбежаться, забыв про любовь, дом, детей и друг про друга? Пустить насмарку всё чего достиг, всё к чему стремился, всё что дорого, может быть дороже жизни? И ради чего? Чтобы угодить тем самым древним сумасшедшим, от которых и праха не осталось?
Короче говоря, зная, и любя друг друга, они тогда решили, что не пойдут по обезьяньему пути, который способен привести их либо в тупик, либо в пропасть. Нет уж! Оставим этот путь слепцам, а сами пойдём по пути любви, жизни и разума.
Мэгги тогда даже настаивала, чтобы муж, (она почему-то называла его Хранителем), в качестве опыта завёл небольшой роман с кем-нибудь из девушек-практиканток или медсестёр. (Оба супруга были врачами.) Хранитель отнекивался и отшучивался, хотя после того, как его дела пошли в гору, а рядом появилась молодая красавица жена, внимание со стороны женской половины врачебного мира к нему многократно повысилось. В конце концов, он обещал своей необыкновенной супруге, что произведёт такой опыт в неопределённом будущем, когда действительно представится удобный случай. Пока этот случай ему не представился, хоть Хранитель её стараниями был здоров и силён во всех отношениях.
Что же касается её самой, то Мэгги не собиралась производить опыт близости с другим мужчиной наобум. И дело было даже не в том, чтобы ожидать «удобного случая». Как раз таких случаев у неё было хоть отбавляй – вокруг необыкновенной красавицы, мужчины вились комариным роем! Просто драконесса была уверена, что её рано или поздно накроет «огненная страсть», присущая её племени. Может быть не в этом тысячелетии, и не в следующем. А может быть, это случится завтра или через неделю. Был, конечно, и такой вариант, что этого никогда не случится, ведь такое бывает далеко не со всеми драконессами. И всё же, Мэгги думала, что на «огненную страсть» она способна. (Давешний случай, когда герцог каким-то образом извлёк из её подсознания целую историю, которой не было в действительности, полностью подтвердил её предположение.) В конце концов, её подруга Анджелика, которая не была драконессой по рождению, а просто волею судьбы, (и не без помощи Мэгги), приобрела драконьи способности, неожиданно для себя проявила удивительную тягу к «огненной страсти». Они была первым результатом этого её свойства, и далеко не последним.
То, что случилось у них с Елизаром к «огненной страсти» не имело никакого отношения. Они просто переспали, чтобы выиграть испытание, навязанное герцогом, а потом сделали это ещё раз для себя, потому что понравилось! А потом это было у них ещё и ещё раз. Мэгги пока не знала, как всё дальше сложится, но не исключала возможности, что эта их близость не последняя.
Мэгги обняла своего любовника под одеялом, прижалась к нему, но это не было вызовом и предложением к ещё одной близости.
– Я засыпаю, – сказала она, легонько и нежно поцеловав его в губы.
– Я тоже, – вздохнул Елизар. – Этот гад опять подмешал нам в еду снотворное.
– Значит, проснёмся привязанными к креслам. Будет ещё одно испытание, но мы его выиграем, правда?
– Выиграем, – пообещал Елизар. – Обязательно выиграем и утрём нос этому паразиту. А теперь спи!
Он ещё раз поцеловал Мэгги, и почувствовал, что сам проваливается в сон. Да, они обязательно победят, и вырвутся отсюда, а потом найдут Они, а потом… Он не знал, что будет потом – будущее напоминало молоко, в котором ничего не разглядишь, сколько не старайся. Лишь одна навязчивая мысль усердно сверлила череп – когда всё закончится, как он сможет жить без Мэгги?..
Глава 76.
Всё было проще некуда – утром за час до открытия музея, Они явилась в кабинет старшего смотрителя и попросила разрешения позвонить по телефону. Видавший виды учёный козёл, при виде человеческой девушки с козьими рожками, вышедшей оттуда, откуда никто выйти в принципе не мог, сначала потерял дар речи, затем решил, что у него галлюцинации, а потом заключил, что это видимо чья-то хулиганская шутка. Тогда из гобелена, висящего на стене, вывалился Рогелло Бодакула, и в самых нелестных выражениях объяснил, куда смотритель может засунуть свои предположения и гипотезы.