— Ну, хорошо, — согласился дед, — тогда считаем, что ты согласен. — Итак, грозит тебе смерть от хладной стали вражеского рубанка, от предательского гвоздя в спину, от шальной спички, от клюва жестокого дятла. В принципе, к этому списку можно было бы добавить кошмарную и мучительную смерть от утопления в пруду, но, так и быть, за один дополнительный золотой я смогу договориться с Высшими Силами, чтобы они избавили тебя хотя бы от этой напасти.
— А от остальных? — испуганно прошептал Буратино, — у меня осталось еще несколько золотых, и я с радостью отдам их вам за свое спокойствие!
— Гм, — задумался дед Вантуз и принялся чесать бороду. — Конечно, если у тебя нет родственников, которые станут в случае чего предъявлять претензии, я смог бы за пару золотых заговорить тебя от чего угодно.
— У меня есть Папа Карло, — сказал Буратино.
— Ну, тогда уж не взыщи, мне не нужны лишние проблемы с безутешными родственниками и всяческие смехотворные обвинения в шарлатанстве. Гони золотой, и я гарантирую тебе, что ты совершенно точно не утонешь!
Вот такой разговор произошел у Буратино примерно часом раньше на могиле Короля Мавродия, и он теперь был полностью уверен в своей безопасности, по крайней мере, в плане своей непотопляемости. При этом, понятное дело, посмотреть, как тонут другие, ему очень хотелось, а потому он сразу же согласился на предложение Пьеро.
Пруд оказался отвратительной буро-зеленой лужицей с таким запахом, как будто кого-то в особенно тяжелое утро стошнило прямо в банку с огуречным рассолом. Пьеро и Буратино, взявшись за руки, взошли на шаткий мостик и задумчиво уставились вниз.
— Мне одному страшно прыгать, синьор, — промолвил Пьеро, — но если вы согласитесь прыгнуть со мной, то я, конечно же, решусь на этот безумный поступок.
"Ему-то с чего прыгать", — рассуждал он, — "Сейчас он начнет меня отговаривать, скажет, что жизнь прекрасна, и, в подтверждение этого факта, отведет меня в какую-нибудь корчму и там напоит и накормит задаром. Все так делают!"
Буратино молча вцепился в руку Пьеро и, не говоря ни слова, сиганул с мостика, увлекая за собой суицидального поэта. Все произошло настолько быстро, что тот даже не успел что-либо пискнуть, а уже перевалился через хлипкие перила и полетел вниз.
"Но я не хочу буль-буль-буль!" — таковы были последние слова несчастного, а Буратино, сам того не представляя, вписал свое имя в один ряд с такими душителями Прекрасного, как Дантес, Мартынов и Венская Академия Изящных Искусств. (Также, меня попросили внести в этот позорный список Льва Семеновича Брискина, который не одолжил своему другу, поэту Арчибальду Килькину, пятьдесят рублей на опохмел. Арчибальд Герасимович, исполняю вашу просьбу, но учтите — это в последний раз, и денег я вам тоже не дам!)
Несколько секунд спустя, голова Буратино показалась над густым слоем тины и водорослей. В полуметре от него на поверхность поднимались одинокие грустные пузырьки — все реже и реже.
— Вы, молодой человек, видимо, намокли и простудились, — донесся откуда-то из зарослей тростника хриплый голос. — Я — дипломированный врач-гирудотерапевт, лечу абсолютно от всего, и с неизменно… кхммм… неизменным результатом! Меня зовут Дуремар. Не подумайте плохого, на самом деле я практикую при одной весьма известной австрийской клинике, а в данный момент у меня… ээээ… срочный выезд к очень важному пациенту.
— Ко мне, — прогнусавило что-то зеленое, пупырчатое и бородавчатое, похожее то ли на черепаху-мутанта, то ли на утопленника со стажем.
— Да-да, — охотно подтвердил Дуремар, — и в настоящий момент мы решаем почти что китайскую философскую дилемму: то ли мой пациент — Президент Украины, отравленный заколдованным порошком и превратившийся в черепаху-мутанта, то ли же наоборот, он — черепаха-мутант, которая, съев выброшенную в пруд какую-то подозрительную голову — кажется, оппозиционного журналиста — внезапно вообразила себя отравленным президентом Украины. Я лично склоняюсь ко второму варианту, хотя с точки зрения выбора методов терапии это не играет абсолютно никакой роли, так как я все подряд лечу исключительно пиявками, которые выращиваю прямо внутри себя. Вот, обратите внимание, какие они белые, жирные — знаете, как на них клюет рыба?
Прилягте, молодой человек, на живот и закройте глаза, я прямо сейчас поставлю вам несколько пиявок. Не бойтесь, это не больно — сначала как будто комарик укусит, а потом — вроде как кто-то качает из вас кровь пожарным гидрантом. Абсолютно ничего страшного!
Буратино многому уже научился за краткое время своего пребывания в этом жестоком мире. Главное знание, которое Судьба упорно вдалбливала в его деревянную голову, заключалось в том, что ни одной сволочи нельзя верить на слово. Но Дуремар не ограничился одними словами, а продемонстрировал несколько красочных дипломов в золоченых рамочках — и Буратино покорно лег на берегу и закрыл глаза.
Дуремар, кряхтя и подволакивая левую, заметно подгнившую, ногу — из нее, прямо из пятки, пиявки вылезали одна за одной — ну, или, точнее сказать, это были не совсем пиявки. Дуремар пристроился рядом с шеей Буратино и, сладострастно зарычав, впился острыми, выступающими клыками в деревянную шею.
— Ааааааа! — заголосил он еще через секунду, выплевывая изо рта сломанный клык, — да он же тоже неживой! Он вообще деревянный!
— И к тому же осиновый, — подтвердил Буратино. — Зомби (а Дуремар, как вы догадались, был именно зомби!) в ужасе попятился. Его левая нога, державшаяся на лоскуте кожи и недогнившем хрящике, внезапно подломилась и осталась лежать на земле. Дуремар упал на спину, перевернулся на живот и пополз, жалобно скуля, вглубь тростниковых зарослей.
— Похоже, вы, молодой человек, спасли меня от проходимца и шарлатана, — сказала Черепаха. — Я тоже уже начал его подозревать в некомпетентности, после того, как он усомнился в том, что я действительно Президент Украины, а не обычная сошедшая с ума рептилия-мутант. Кроме того, должна сказать вам огромное спасибо и за вашего приятеля, которым вы столь щедро со мной поделились. Он оказался наголову вкуснее — простите за каламбур — того оппозиционного журналиста.
— Его звали Пьеро, — сказал Буратино.
— Отлично, именно так я и запишу в меню. У меня там осталось еще немножко на вечер.
— Приятного аппетита, — ответил Буратино, поскольку был вежливым мальчиком.
— А теперь, я хочу сделать тебе подарок, — провозвестила Черепаха. — Когда я еще только баллотировался в Президенты Украины, мне вручили Золотой Ключик от ЕС. Конечно же, я очень обрадовался, и как только меня избрали, сразу понесся к заветной Двери — я вставил ключ в замочную скважину и начал его поворачивать — представляете мои эмоции? И тут кто-то изнутри выглянул в глазок.
"Черепаха-мутант!" — закричал в ужасе этот кретин, начал клацать защелками и щеколдами, и даже, судя по звуку, подпер дверь шваброй. После чего сказал, что ключи мне дали по недосмотру, что все уже передумали, и что если я и дальше буду отираться под дверью и ковыряться в замке, то они вызовут полицию.
Я, как легко заметить, все равно пробрался в ЕС — правда, через канализацию. Но здесь меня никто не любит, все от меня шарахаются, и лишь жабы и водяные крысы в этом дурно пахнущем пруду принимают меня за серьезного политика, коим я, разумеется, на самом деле являюсь.
Поэтому, дабы восторжествовала справедливость, я вручаю этот Золотой Ключик тебе — пожалуйста, найди ту самую дверь и открой ее, чтобы я смог войти в ЕС как положено, через Главный Вход, а не через ассенизационный коллектор. Тогда, наверное, все сразу устыдятся свого бесчеловечного отношения ко мне, и даже выдадут ветеринарную справку и бейджик, в которых будет написано, что я — известный политик, а не безобразное изъеденное грибком земноводное.
Буратино взял в руки ключ и с некоторым подозрением повертел его перед глазами.
— А почему он такой… желтый? — спросил он. — Он что, из обоссаного золота, да?
— Ты сам понимаешь, — тяжело вздохнула Черепаха, — что редкая сволочь пройдет мимо моего пруда, не справив в него свою бесстыжую нужду. Так что бери уж какой есть.