— Сел на риф, дал течь, с ним все кончено.
— Ну что ж, прекрасно!
— Согласен. Для нас это единственная возможность выбраться отсюда.
— А экипаж… пассажиры?
— Не знаю…
— Что же нам делать?
— Как только ты немного придешь в себя, мы сразу же выберемся отсюда.
— Согласен, но как?
— Посмотрим. Сперва надо разработать план, а потом уж отправляться в плавание. Но времени на размышления у нас немного.
— Особенно с этим дьявольским душем. Смотри-ка, у меня идет кровь.
— Пустяки. Странно! Можно подумать, что это удар ножом. Ах, вот оно что!
— Ты о чем?
— Я и не думал, что попал в самую точку. Эта царапина на лбу сделана ножом. А вот и сам нож, — воскликнул торжествующе парижанин. — Он лежал на твоей койке. Ты поранил себе лоб о его лезвие. Но откуда он здесь взялся? Впрочем, это не важно! Во всяком случае, теперь я быстро разделаюсь с этими проклятыми снастями. Начнем, моряк, с тебя!
— Пόлно, сынок. Освободись сперва от этих пут ты, а потом уж и я. Ты должен послушаться меня как старшего.
— Хорошо, — ответил Фрике и тут же принялся разрезать толстые, крепкие канаты.
Несмотря на все его усилия, работа продвигалась медленно и прошло немало времени, прежде чем он смог заняться Пьером.
— Черт побери! Ну и крепкие веревки! С великим удовольствием повесил бы на них связавших нас негодяев. Я себе все руки порезал этим ножом с двойным лезвием.
— Хорошо, что он у нас есть… Поторопись, сынок, а то у меня все плывет перед глазами…
Через четверть часа крепкие веревки в конце концов были разрезаны, а вернее сказать, разодраны. Теперь и Пьер Легаль был свободен, он поднялся, шатаясь, потянулся, глубоко вздохнул, и широкая улыбка осветила его доброе лицо.
— Ладно, хватит стоять на якоре… Приготовились к бою!.. Все по местам.
— Я готов, Пьер. Операция будет не из легких, ведь мы с тобой давно не ели.
— Постараемся сперва спуститься в камбуз. Там мы, по крайней мере, найдем немного фасоли и несколько галет.
— Странно, на корабле царит полнейшая тишина. Можно подумать, что здесь нет ни души.
— Можешь не сомневаться, этот экипаж каторжников, увидев, что судно получило пробоину, поспешил его покинуть… Банда подлецов!
— А где же пассажиры?
— Вероятно, захлебнулись в трюме.
Фрике и Пьер ошибались: взломав дверь каюты и обойдя корабль, они увидели немало трупов, но среди них не было ни одного китайца.
— Им, видимо, удалось покинуть корабль, — с облегчением проговорил бретонец. — Конечно, здесь не обошлось без жертв. Борьба шла не на жизнь, а на смерть… Это была настоящая бойня, — добавил он с отвращением, глядя на окровавленные тела.
Триста китайцев, прежде чем покинуть корабль, на редкость быстро опустошили его, и, когда Пьер и Фрике выбрались из каюты, кули и след простыл. Но нашим друзьям повезло, они все-таки обнаружили бочонок пресной воды и немного галет, правда вымокших в морской воде.
Подкрепившись этим завтраком анахоретов[49], французы сразу же принялись за дело — надо было подумать о собственном спасении. Пьер Легаль, переживший не одно кораблекрушение, не растерялся. Он сразу охладил пыл своего молодого друга, уже готового броситься в воду и поплыть саженками в сторону берега, который виднелся справа от них.
— Терпение, моряк, не следует торопиться. Мы ведь не знаем, каковы нравы здешних туземцев. Как бы нам не угодить в руки уважаемых «людоедов», любящих жаркое из путников.
— Ба!.. Это вполне возможно.
— С другой стороны, если я не ошибаюсь, здесь проходит очень сильное течение, и, если судить по тому, как плывет этот пустой бочонок, оно может вынести нас в открытое море. И можно поручиться, что там нас не ждет стол, накрытый на семьдесят два куверта[50].
— Так что же ты предлагаешь?
— Надо добраться до берега, а поскольку на корабле не осталось ни одной лодки, нам сперва следует построить плот, на что понадобится не больше часа.
— Твой план мне нравится. Мы без труда выберем из этого нагромождения обломков все необходимое. За работу, дружище…
И наши друзья принялись за работу. Вооружившись топором и пилой, Пьер Легаль распиливал, подбирал, подгонял нужные им доски, да и Фрике, болтая за четверых, работал за десятерых. Впрочем, старый моряк не уступал ему ни в остроумии, ни в работе.
— Гляди-ка, сынок, плот у нас будет на загляденье, не хуже, чем если бы его сделали на верфи. Раз уж так получилось, что мы не можем поймать на крючок этих подлецов, и раз все пошло прахом, не стоит вешать нос, тут ничего не поделаешь. Мы сделали все, что могли. Будем надеяться на лучшее. Нам еще подует попутный ветер.