Выбрать главу

Всю эту короткую, но трогательную историю простодушный китайчонок рассказывал на своем малопонятном жаргоне. Его новые друзья не вполне понимали то, что он говорил, но тон его речи глубоко тронул их.

— Бедный мальчик, — сказал Фрике, — мы не забудем того, что ты сделал для нас, и постараемся заменить тебе семью, из которой ты был столь варварски вырван, а потом и возвратить тебя родным.

— Да, да, — заметил Пьер, — мы будем заботиться о тебе, как о родном.

— Кстати, как тебя зовут?

— Ша Фуацзенг.

— Как?

— Ша Фуацзенг.

— Ах, бедняжка, да разве это имя? Ведь это все, что угодно, только не имя. Как видно, ты не был записан в книгах батиньольского мэра… Мы никогда не привыкнем к нему. Мне кажется, что было бы лучше дать тебе французское имя. Если уж ты так любишь свое, то сможешь снова называться, как хочешь, когда воротишься на родину.

— Плавда, — согласился китаец.

— Вот и отлично. Ты, я вижу, славный мальчик. Хочешь, мы назовем тебя Виктором?

— Виктолом… да, это холосо.

— Ах, черт возьми! Я и забыл, что ты не выговариваешь «р». Впрочем, ничего, привыкнешь… Кстати, — вдруг переменил Фрике разговор, — мне кажется, что мы немножко позабыли о папуасах, или понгосах, как ты их называешь, боцман.

— Это потому, что нам нет нужды вспоминать о них, — хладнокровно заметил Пьер.

— Согласен, но я заговорил об этом потому, что наш мальчик может рассказать, как эти папуасы расправились с его товарищами.

Рассказ был краток, но ужасен. Китайцам при гибели корабля удалось высвободиться гораздо раньше, чем двум французам. С помощью канатов они устроили сообщение с берегом и доставили туда провизию. К несчастью, на корабле было множество бочонков с виски, которые они также перевезли на сушу. Выбравшись на берег, все они мертвецки напились. В это время подкрались папуасы, и большая часть китайцев попала к ним в руки, не оказав ни малейшего сопротивления.

Некоторые, менее отуманенные парами алкоголя, пытались сопротивляться, но были тотчас же перебиты.

Виктор (отныне мы будем называть его так), спрятавшись между корнями громадного кедра, наблюдал ужасную и отвратительную сцену, когда папуасы привязали несчастных жертв за волосы к ветвям деревьев и потом лакомились их теплой плотью. Найденный в последний момент молодой китаец тоже стал бы жертвой дикарей, если б не подоспели вовремя Пьер де Галь и Фрике и не спасли его своим вмешательством.

Уже занималась заря, когда китаец окончил свой рассказ. Через несколько минут взошло солнце; надо было на что-то решиться.

— Ну, что мы будем делать? — спросил Фрике и, взглянув на китайца, продолжал: — Черт возьми, да ты гол на три четверти, мой бедняжка.

— Челные солвали мой камзол и изолвали блуки.

— Ах, негодяи! Ну хорошо, что они заодно не сорвали с тебя и кожу. Кстати, на берегу должно было кое-что остаться. Хорошо бы одеть тебя матросом! Не правда ли?

— Плавда!

— Отлично! Так скорей же на берег!

Пьер взялся за весло из крепкого тропического дерева. Фрике — за другое, и пирога, управляемая искусными и сильными руками двух европейцев, быстро понеслась к берегу. Хотели было поднять парус, но Пьер решил, что это довольно опасно, так как папуасы могут заметить их. Легко обогнув коралловые рифы, путники вскоре подплыли к берегу в том месте, где были сложены припасы. К счастью, папуасы не обратили внимания на них — они могли теперь очень пригодиться. Но, увы! Здесь были только остатки припасов, и этих остатков было совсем немного, хотя на пироге можно было бы увезти вдвое больше. Поэтому погрузка не отняла много времени. В числе прочего действительно оказались рубашка и панталоны для молодого Виктора. Китайца тотчас же нарядили в новое платье, и оказалось, что оно чрезвычайно идет ему; по выражению Фрике, китаец выглядел в нем «настоящим матросом». Сам Виктор был в восторге.

— Что же мы дальше будем делать? — спросил Фрике, когда погрузка была окончена. — С такими соседями, как наши, мы не можем оставаться здесь долго, нельзя быть спокойными ни минуты. С другой стороны, слаба надежда на то, что нам удастся уладить с ними дело миром. Как ты думаешь, Пьер?

Китайца тотчас же нарядили в новое платье.