— Да. Прощай. Мой сейчас сядет в челнок.
Сенегалец сел в небольшой челнок, который все время буксировала за собой шлюпка, схватил весло и смело поплыл вверх по реке.
…Прошло два, четыре часа. Шесть. Никаких вестей! Фрике хотя и знал, что переговоры с дикарями всегда большая канитель, все-таки начал тревожиться. Настала ночь, он попробовал заснуть, но ему не спалось. Он решил с первыми лучами солнца ехать на поиски сенегальца.
Вдруг вдали на реке послышались веселые громкие голоса, шум весел — и при свете луны появился челнок бок о бок с туземной пирогой, в которой сидели несколько негров.
Это могла быть западня.
— Кто идет? — крикнул Фрике, чтобы разбудить экипаж.
— Это мой, хозяин. Ваш добрый лаптот.
Юноша узнал голос и очень обрадовался.
— Хорошо. А они кто?
— Перебежчики. Мой пил, они пили… много пили… мой привел их на службу к тебе, если хочешь. Не хочешь — отрезать им всем головы и дело с концом.
— Несчастный! Он пьян, как сапожник, — рассмеялся Фрике. — Все-таки очень приятно, что ты вернулся. Добро пожаловать. И товарищей своих давай сюда. Полезай, да смотри, не свались в воду, а то после попойки неожиданно окажешься в ванне.
Сенегалец обстоятельно привязал челнок к шлюпке, проделав это с той особенной методичностью, которой пьяные люди обыкновенно хотят показать, что они вполне трезвы. Влез на шлюпку с кормы и стал звать приятелей.
Те немедленно вскарабкались на борт со свойственной дикарям обезьяньей ловкостью и, слегка пошатываясь, остановились на палубе.
— Вижу, ты не терял времени даром.
— О, хозяин, мой пил… много пил.
— Вижу, черт возьми. За четверых, должно быть, нализался.
— Мой пил, хотел напоить других, других поил, хотел расспросить новости.
— Действительно, здесь никто против такого соблазна не устоит. Что же ты узнал? Про капитана есть что-нибудь?
— Хозяин… угости сперва своего доброго слугу ромом… и беглых негров тоже угости.
— Милый мой, да ведь ты языком не в состоянии будешь ворочать… Впрочем, раз тебе так хочется…
— О, мой пил сорговое пиво… и просяное пиво… а ром все покроет.
— На, глотай! Только, черт возьми, не знаю, куда ты после этого будешь годиться.
— Им тоже дай пить, — назойливо повторял лаптот.
— И они пусть пьют, — согласился Фрике с обреченностью человека, знающего негров и готового ждать.
Африканские негры ужасно любят выпить. Осушив по большому стакану рома, вновь прибывшие не только не стали пьянее, но, напротив, оживились. У сенегальца перестал заплетаться язык, речь стала более связной и понятной.
— Вести о капитане… Капитан проплыл мимо, когда мы стреляли крокодилов. Капитан теперь генералом у Сунгойя… военным министром!.. А Сунгойя верховный вождь…
— Ну, теперь я ничему не удивляюсь. Барбантон ударился в приключения. Пустился во все тяжкие. Не прошло и тридцати часов, как он угодил в генералы и министры. Недурно для начала. Наше австралийское божество в прекрасной форме. Для него нет ничего невозможного.
Фрике продолжил расспросы. Выяснилось, что появление Сунгойи вызвало революцию. Узнав от гонцов об его прибытии, приверженцы сенегальца ударили в большой барабан и все как один бросились ему навстречу. Белого человека, которого он привез с собой, приняли с почетом: наружность, осанка, обличавшие в нем великого воина, произвели впечатление. Их немедленно усадили в большую пирогу с ежечасной сменой гребцов и помчали в Сунгойю.
Немудрено, что шлюпка отстала: ей пришлось лавировать между скал, потом эти посиделки на илистой отмели…
— Ну а те, другие негры, кто такие? Почему они нас не пропускают?
— Они нехорошие… Они из противной партии… Они заперли реку… Не хотят, чтобы мы плыли.
— Вот как!.. Нас не хотят пропустить! Мой жандарм сделался главнокомандующим у будущего правителя. Не помочь ли мне ему нападением на арьергард неприятельской армии? Впрочем, какое я имею право вмешиваться в дела этих чучел? Все они хороши, одни других стоят… Нет, мы предпочитаем мирные средства. Не пойдем напролом, постараемся обойти препятствие… Скажи, далеко ли отсюда до Сунгойи по суше?
Сенегалец поговорил с приятелями, те подняли вверх пять пальцев правой руки и три — левой.
— Это значит восемь дней пути. А если идти на шлюпке?
Ответ был дан неопределенный. Через два дня на «огненной лодке» нельзя будет идти из-за камней и мелководья. Придется плыть в пироге. А это, по меньшей мере, пять дней.