Тем временем Курт совсем освободил малютку Майю. Он разорвал все липкие нити, сковавшие ее крылышки и ножки, и пчелка стала радостно расправлять свои члены, — правда, очень медленно, потому что сильно ослабла и все еще дрожала.
— Забудьте о том, что произошло, — посоветовал ей жук, — и тогда ваша дрожь прекратится. Попробуйте-ка, умеете ли вы еще летать…
Майя взмахнула крылышками и с удовольствием убедилась, что они не повреждены. Она подлетела к цветку жасмина, жадно припала к его душистой чашечке, где оказалось много медового сока, а затем вернулась к Курту.
— От всей души благодарю вас! — горячо воскликнула она, в восторге от возвращенной ей свободы.
— Принимаю вашу благодарность, — ответил с важностью жук. — Я заслужил ее… Ну, летите и будьте счастливы! Советую вам сегодня пораньше лечь спать. Вам далеко до дому?
— Нет, — ответила Майя, — минуты две полета. Я живу в буковом лесу. Прощайте, Курт! Я никогда вас не забуду! Никогда в жизни!
8. КЛОП И МОТЫЛЕК
Страшное приключение с пауком заставило Майю призадуматься. Она решила быть отныне более осторожной и летать не так стремительно. Правда, Кассандра предупреждала ее о разных опасностях, угрожающих пчелам, но мир так велик, что их в нем гораздо больше, чем предполагала воспитательница… А потому — благоразумие и внимание!
Но пчелка становилась рассудительной только по вечерам, когда сумерки окутывали землю и когда она начинала чувствовать одиночество. Стоило наутро выглянуть солнышку, и она забывала добрую половину принятых накануне решений, немедленно уступая непреодолимому желанию окунуться с головой в удивительный круговорот жизни.
Однажды она увидела в кустах малины какое-то странное существо. Оно было угловатое, очень плоское, с красивым рисунком на спинном щитке, глядя на который трудно было угадать: сложенные это крылья или просто маскировочный узор. Это удивительное маленькое создание тихо сидело на листе; его глаза были полузакрыты, и оно казалось погруженным в глубокую задумчивость.
Майе захотелось узнать, что это за существо. Она подлетела к незнакомцу, уселась поблизости и поклонилась. Но загадочное насекомое не обратило на нее никакого внимания.
— Здравствуйте, сударь, — произнесла пчелка, слегка толкнув лист, на котором сидел незнакомец.
Тот медленно открыл один глаз, взглянул на Майю и вяло сказал:
— Пчела… Много вас тут…
Затем он снова закрыл глаз и опять погрузился в раздумье.
"Как странно!" — подумала Майя, твердо решив разгадать тайну незнакомца. Она попробовала соблазнить его угощением.
— Не хотите ли меду? — предложила она. — У меня его много…
Незнакомец опять раскрыл один глаз и задумчиво посмотрел на Майю.
"Ну-ка, что он скажет теперь?" — подумала она.
Но он ничего не сказал, снова закрыло свой глаз и так плотно прижался к листу, что ноги его совсем исчезли; можно было подумать, что кто-то сильно его придавил и расплющил.
Пчелка поняла наконец, что неведомое существо не желает с ней разговаривать. Ей стало неприятно, что ее так грубо отталкивают, и ей захотелось добиться своего.
— Кто бы вы ни были, — воскликнула она, — но вы должны знать, что в мире насекомых принято отвечать на приветствие, особенно если оно исходит от пчелы!
Однако незнакомец не шелохнулся и на этот раз. Даже не раскрыл глаза.
"Он, верно, болен, — решила Майя, — и потому сидит в тени. Как тяжело болеть в такой прекрасный день!" — пожалела она незнакомца и, перелетев на его лист, участливо спросила:
— Что у вас болит, уважаемый?
Тут загадочный незнакомец начал двигаться, но так странно, словно его подталкивала чья-то невидимая рука.
"У бедняги нет ног, — подумала пчелка, — вот почему он настроен так мрачно".
У основания листа незнакомец остановился, и Майя с изумлением увидела, что он оставил за собой маленькую бурую капельку, издававшую такое зловоние, что у пчелки дух захватило. Она быстро перелетела на ягоду малины, заткнула нос и задрожала от возмущения и негодования.
— И охота было связываться вам с клопом! — рассмеялся кто-то возле нее.
Майя оглянулась. Над нею, на тонком медленно раскачивающемся стебельке сидел, подставив тельце солнечным лучам, белый мотылек. Он тихо и беззвучно поводил своими большими крыльями с черными каемками и с таким же пятном на каждом из них. Пчелке случалось видеть этих насекомых, но познакомиться ни с одним из них как-то не доводилось. Восхищенная красотой мотылька, она забыла свою досаду.
— Да, вы правы, что смеетесь надо мной, — сказала она ему. — Так это был клоп?
— Ну конечно, — улыбнулся ей мотылек. — С клопами не следует водить компанию. Вы, должно быть, еще очень молоды?
— Ну, не совсем, — ответила Майя. — У меня уже довольно большой опыт. Но такого существа я еще не встречала. Фи! Как только можно вести себя так, как он!
Мотылек опять рассмеялся.
— Клопы обречены на одиночество, — сказал он. — Их никто не любит, они стараются именно так обращать на себя внимание. Ведь вы, например, и не подумали бы о нем, а вот теперь вы не скоро его позабудете.
— Какие у вас прекрасные крылья! — переменила пчелка тему разговора. — Какие легкие и белые!.. Позвольте познакомиться: я — Майя, пчела.
Мотылек сложил крылья, превратившиеся, казалось, в одно-единственное, сильно торчавшее кверху. Он поклонился и представился:
— Фритц!
Майя не могла им налюбоваться.
— Полетайте, пожалуйста, — попросила она.
— Вы хотите, чтобы я улетел? — удивился мотылек.
— О нет! — поспешила успокоить его пчелка. — Я только хочу посмотреть, как движутся ваши большие белые крылья. Но можно и потом. Вы где живете?
— У меня нет постоянного жилища, — ответил Фритц. — Это слишком хлопотливо. С тех пор, как я сделался мотыльком, я наслаждаюсь жизнью на свободе. Раньше, когда я был гусеницей, я только и делал, что лежал на капустном листе, обжирался и злился.
— Что вы говорите? — изумилась Майя.
— Прежде я был гусеницей, — повторил Фритц.
— Не может быть! — воскликнула пчелка.
— Послушайте, — произнес мотылек, вытянув свои усики вперед, — да ведь это всем известно! Даже человек и то это знает!
Пчелка была поражена. Она и представить себе не могла ничего подобного!
— Знаете, мне трудно поверить этому, — сказала она, сомнительно покачивая головой. — Может быть, вы объясните это подробнее.
Фритц пересел на тонкую ветку куста рядом с Майей, и свежий утренний ветерок плавно покачивал их обоих. Он обстоятельно описал пчелке свое бытье сначала гусеницей, а потом в виде некрасивого бурого комка, называемого куколкой.
— А через несколько недель, — закончил он свой рассказ, — я проснулся от своего глубокого сна и разорвал плотно охватывавшую меня оболочку… Я не нахожу слов для выражения восторга, что я испытал после столь долгого пребывания во мраке, и вдруг увидел солнце! Мне показалось тогда, что я окунулся в теплое золотистое море. Я сразу так полюбил жизнь, что у меня сделалось сердцебиение.
— Я вас понимаю, — откликнулась Майя. — Я испытала то же самое, когда вылетела впервые из нашего темного города в наполненный благоуханиями ясный простор.
На минуту пчелка умолкла, отдавшись воспоминаниям. Но потом ей захотелось узнать, как могли в тесной оболочке вырасти у мотылька такие большие крылья.
Фритц охотно объяснил ей и это:
— Они легко складываются, вроде того, как лепестки цветка умещаются в почке. Когда становится светло и тепло, цветок раскрывается. То же самое и с моими крыльями. Никто не может противостоять благотворному влиянию солнца.
— Да, это правда, — согласилась Майя и принялась задумчиво рассматривать белого мотылька, который красиво выделялся на фоне голубого неба.