— Эти светляки — удивительные создания, — продолжал эльф. — Они бродят ночью, освещая своим светом все темные уголки под кустами, куда не может проникнуть сияние луны. Так они легко находят друг друга. Когда мы прилетим к человеку, ты познакомишься с ними поближе.
Майя не поверила.
— А вот увидишь! — ответил эльф.
В это мгновение они приблизились к заросшей жасмином и жимолостью беседке, откуда доносился тихий шепот. Они опустились на землю, и эльф кивнул ближайшему светлячку.
— Будь добр, — попросил эльф, — посвети нам немного. Нам надо пробраться через темную гущу листьев, чтобы попасть внутрь беседки.
— Но ведь твое сияние ярче моего, — заметил светлячок.
— Мне тоже так кажется, — поддержала светляка Майя.
— Я должен завернуться в листок, — пояснил эльф. — Иначе люди увидят меня и испугаются. Мы можем являться человеку только во сне.
— Это другое дело! — сказал светлячок. — Я готов тебе служить и исполню все, что ты прикажешь. А это большое насекомое, что с тобою, не причинит мне зла?
Эльф отрицательно покачал головой, и светлячок сразу успокоился.
Крохотный человечек тщательно завернулся в зеленый листок, совершенно скрыв под ним свое белое платье, затем он сорвал в траве маленький голубой колокольчик и, как шлемом, накрыл им свою белокурую голову, оставив открытым только бледное личико, которое было, однако, таким маленьким, что навряд ли кто-нибудь мог бы его заметить. Эльф предложил светлячку сесть к нему на плечо и, слегка заслонив крылом свет, чтобы не слепил глаза, взял Майю за руку и сказал:
— А теперь — в путь! Попробуем-ка пробраться вот тут.
Пчелка, не перестававшая думать о словах эльфа, спросила его:
— Люди видят сны, когда спят?
— Не только когда спят, — ответил эльф. — Иногда это бывает с ними и наяву. В таких случаях они обычно сидят, низко опустив голову, и задумчиво глядят вдаль, словно желая проникнуть свои взором по ту сторону мира. Человеческие сны всегда прекраснее жизни, и потому-то мы являемся людям только тогда, когда они спят…
Вдруг эльф быстро приложил пальчик к губам и умолк. Отодвинув цветущую ветку жасмина и подтолкнув слегка пчелку вперед, он прошептал:
— Смотри… Вот те, кого ты искала.
Майя увидела в тени двух людей, сидевших на скамье, — молодую девушку и юношу. Она склонила голову к нему на плечо, а он держал ее рукой за талию, как бы защищая от невидимой опасности. Они молчали, устремив глаза в ночной полумрак. Оба, казалось, спали. Все вокруг было необычайно тихо. Лишь вдали раздавалось стрекотание кузнечиков, да лунный свет трепетно скользил по листьям деревьев.
Маленькая пчелка любовалась лицом девушки. Несмотря на бледность и лежавшую на нем дымку печали, оно сияло счастьем. Окаймляющие ее лицо белокурые, как у эльфа, волосы блестели в сиянии луны. Полуоткрытые розовые губы девушки дышали нежной грустью и блаженством. Видно было, что всю себя, всю свою жизнь она была готова отдать сидевшему рядом с ней юноше… Вдруг она повернула голову и что-то ему шепнула. Он радостно улыбнулся, и Майя с трудом поверила, что земное существо могло иметь такую божественную улыбку. Его взор засверкал силою, словно ему принадлежал весь огромный мир, словно для него не существовало ни горя, ни страдания.
Пчелка не слышала, что юноша ответил девушке. Майя вся дрожала, как будто охватившее этих двух людей блаженство передалось и ей.
— Теперь я видела самое хорошее на земле, — прошептала Майя прерывающимся от волнения голосом. — Я знаю теперь, что люди прекраснее всего тогда, когда любят друг друга.
Майя не помнила, сколько времени просидела она в таком положении, погрузившись в созерцание. Когда она очнулась, огонек светлячка уже погас, а эльф исчез.
Вдали, через вход в беседку, она заметила на горизонте узкую светлую полосу. Занималась заря.
12. ПОЭТ АЛОИЗИЙ СЕМИТОЧЕЧНЫЙ
Солнце стояло уже высоко над верхушками буков, когда Майя проснулась. Сперва она подумала, что все пережитое ею прошлой ночью было лишь красивым сном, но затем она припомнила, что возвратилась в свое жилище на рассвете, а теперь уже был полдень. "Нет, все это было на самом деле, — подумала она. — Я провела ночь с эльфом и видела в беседке нежно обнимавшихся в лунном свете людей".
Солнце жгло своими лучами листья деревьев, дул теплый ветерок. Со всех сторон неслось шумное жужжание. Никто не знал того, что знала теперь Майя. Она гордилась своим ночным приключением. Ей не хотелось выходить из своего жилища. "Всякий по одному моему виду поймет, — думала она, — что со мной произошло".
Но скоро пчелка убедилась, что жизнь идет своим чередом и ни с чем не считается. Ничто не изменилось в мире, ничто не напоминало о минувшей волшебной ночи. На лугу, среди пестрых летних цветов и в лесу царило большое движение: насекомые летали, порхали, суетились и, раскланиваясь друг с другом, уносились на крыльях дальше или бежали своей дорогой.
Пчелке сделалось вдруг грустно. Никто-никто во всем свете не интересуется ни ее счастьем, ни ее горестями. А она сама не решалась с кем-либо ими поделиться.
"Полечу-ка я лучше в лес, — решила она. — Там все так торжественно и серьезно… Он больше подходит для моего настроения".
Ни один человек не подозревает, когда он быстро идет по лесным дорожкам, сколько вокруг него чудесного и неведомого. Тот, кто хочет проникнуть в тайны зеленых дубрав, должен раздвинуть ветви кустарников, всмотреться внимательно в чащу ежевики, вглядеться в густой мох. Под тенистыми деревьями, в земляных норках, в дуплах полусгнивших стволов и в змеевидных, выступающих на поверхность земли корнях — повсюду день и ночь кипит пестрая, многообразная жизнь, полная радостей и опасностей, борьбы и страданий, горя и наслаждений.
Майя углубилась в темно-бурый лес. Взглянув вниз, она заметила под собою, в траве, узкую тропинку и полетела над ней. Иногда пчелке казалось, что солнце вдруг скрылось за облаками: так темно было под высокими могучими буками. Иногда пред нею рассыпалась залитая светом зелень, и она видела под собою непроходимые дебри широколиственных папоротников и цветущих кустов ежевики.
Но вот лес кончился, и перед пчелкой заколыхалось золотистое ржаное поле, среди которого пестрели тут и там васильки и яркие чашечки мака.
Майя опустилась на ветку березы, стоявшей на краю поля, и залюбовалась расстилавшимся перед нею необозримым океаном колосьев. Его мягкие волны тихо бежали одна за другой под нежным дуновением легкого ветерка, не желавшего нарушать покой прекрасного мира.
Несколько маленьких коричневых бабочек затеяли над полем игру "От мака к маку". Это любимая забава бабочек. Для этого каждая из них садится на цветок, которых должно быть на один меньше, чем участников игры. Одна бабочка вылетает на середину круга и кричит: "От мака к маку!" И в тот же момент все сидящие на цветах игроки должны подняться в воздух и поменяться местами. Кто вовремя не поспеет сесть на цветок, остается в кругу. Игра бабочек была очень забавной, и Майя с удовольствием следила за ними.
"Можно будет поиграть в эту игру и в нашем улье, — подумала пчелка. Но мы будем кричать: "От ячейки к ячейке!" Боюсь только, что строгая Кассандра не разрешит".
Каждый раз, когда Майя вспоминала о родном улье, ей делалось грустно и она впадала в глубокую задумчивость.
— Здравствуйте! — неожиданно раздался возле нее чей-то голос. — Вы, как мне кажется, прехитрая штучка!
Пчелка вздрогнула от неожиданности.
— О нет! Неправда! — крикнула она в ответ и оглянулась вокруг.
Возле нее сидело маленькое светло-бурое существо, имевшее вид полушарика, с семью черными пятнышками на поверхности. Из-под его блестящего щитка высовывались крохотная головка с двумя ярко блестевшими глазками и тонкие, как ниточки, короткие ножки. Несмотря на свою странную наружность, это насекомое, так неожиданно заговорившее с Майей, ей очень понравилось, потому что в нем было нечто приятное.