И вот сейчас, находясь в комнате сторожа, Пенрод прозрел в отношении своих панталон. Нет, в этом он даже близко не подойдет к сцене. Ведь каждый из юных рыцарей тут же узнает, во что его одели мать и сестра, и страшная истина прогремит на весь мир. Ибо куда громче, чем чулки, эта красная байка возопит о секрете его костюма и о том, как в действительности называется то, из чего его сделали.
Каждому, наверное, хоть раз в жизни снился сон, что он идет в нарядной толпе и вдруг с ужасом убеждается, что на нем нет ничего. Чувство неловкости, которое в таких случаях охватывает спящего, лишь в малой степени отражает то, что испытывал наш юный рыцарь Круглого стола. Ведь с ним все было, увы, наяву, и он переживал жесточайшие муки.
Мужчины вообще достаточно болезненно реагируют, если в их костюме появляется хоть малейшая деталь, которая может повлечь насмешки. В таких случаях они страдают гораздо сильнее, чем женщины, и не успокаиваются, пока их одежда не станет такой, какая считается приличной среди других мужчин. То же происходит с мальчиками, и ничего нет удивительного, что, разглядев свои злосчастные панталоны, Пенрод почувствовал себя хуже, чем голым.
- Пенрод Скофилд! - раздалось с противоположного конца коридора.
Погоня началась, и Пенрод понял, что ему не уйти. Рано или поздно преследователи загонят его в угол. В его распоряжении оставалось всего несколько секунд. И, не зная, что предпринять, он сидел, съежившись, на стуле.
- Пенрод Скофилд! - возопила сердито миссис Лора Рюбуш.
Пенрод вскочил с растерянным видом. От резкого движения еще одна булавка расстегнулась и впилась ему в спину. Он резко выдернул ее. Тут же раздался треск рвущейся ткани, и на его панталонах появилась брешь в самом неподходящем месте.
- Пенрод Скофилд! - Миссис Лора Рюбуш шла по коридору.
В тот момент, когда Пенрод уже счел битву проигранной, его блуждающий взор упал на синий комбинезон, который сторож повесил на гвоздь. С находчивостью обреченного Пенрод в отведенные судьбой секунды задумал и осуществил план. Честь его была спасена.
Глава V
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
- Пенрод! - Миссис Лора Рюбуш открыла дверь и негодующим взором буравила сэра Ланселота-дитя, который стоял перед ней, по горло укутанный в мантию. - Да будет тебе известно, - продолжала она, - что по твоей милости начало спектакля уже задержалось на десять минут. Пятьсот зрителей ждут в зале! - воскликнула она, и Пенроду невольно подумалось, что теперь эти пятьсот человек вынуждены будут вместе с ним еще подождать, пока миссис Рюбуш не дочитает свою нотацию.
- Вы уж извините меня, - сказал он самым миролюбивым тоном, шествуя за ней на сцену. - Мне отчего-то захотелось посидеть в тишине, и я немного замечтался.
Две минуты спустя занавес наконец поднялся. Зрителям предстала зала средневекового замка, щедро задрапированная розовой и голубой марлей. Тут находились король Артур-дитя и королева Гвиневера-дитя. Они восседали на тронах в окружении девы Элейн-дитя, сэра Галахада-дитя и прочих знаменитостей. А пятнадцать рыцарей-детей пировали за круглым столом, скатертью для которого служил большой персидский ковер. Эти рыцари утоляли жажду из серебряных кубков, позаимствованных на время спектакля у местного Спортивного клуба.
Роскошь обстановки дополняло такое количество самых разнообразных растений в горшках и пальм в кадках, какого наверняка не знали дотоле ни подлинные замки, ни спектакли. Кроме огней, освещавших сцену, на декорацию и исполнителей был направлен луч прожектора из глубины зала, придававший окончательный блеск этому великолепному зрелищу.
Воспитанная публика с трудом сдерживала восхищение, ограничиваясь приглушенным гулом. Когда шум в зале совсем затих, дети дрожащими голосами запели, неимоверно коверкая слова:
Мы, дети Круглого стола,
Играем и поем.
Сейчас расскажем вам, друзья,
Как славно мы живем!
Тут король Артур-дитя вскочил с трона и, размахивая скипетром, как жезлом регулировщика, завопил:
Только славные детишки могут рыцарями быть,
Ведь, чтоб рыцарем назваться, нужно подвиг
совершить.
А теперь, мои герои, выходите-ка вперед
И про славные дела расскажите, кто чем горд.
Первым вышел сэр Мордред-дитя - единственный злодей в этой пьесе. Отведенные ему слова были тем немногим в творении миссис Лоры Рюбуш, что не вызывало у Пенрода протеста. Но почему-то эти слова достались не ему, а Джорджу Бассету, который не только обладал ангелоподобной наружностью, но и славился примерным поведением. Из-за того, что он был таким паинькой, сверстники называли его не иначе, как "маленьким джентльменом", и не желали иметь с ним ничего общего.
И все они дружно сходились во мнении, что именно за примерное поведение ему дали единственную стоящую роль в спектакле. Сэр Мордред-дитя встал из-за стола и тоненьким голоском продекламировал:
Сэр Мордред-дитя - я бесчестен и зол,
Блуждаю во тьме прегрешений,
И грубость моя, и коварство мое,
Увы, мой единственный гений.
После этого, понятное дело, сэру Мордреду-дитя наотрез отказали в рыцарском посвящении, и этот счастливчик навсегда удалился восвояси. Правда, тут останавливала внимание одна деталь: почему-то сэр Мордред, не будучи посвященным, все же носил рыцарские доспехи, но на эту мелочь мало кто обратил внимание.
Тем временем из-за стола поднялся Морис Леви. Поклонившись, он объявил, что зовется сэром Галахадом-дитя, затем бойко затараторил:
Живу я тихо, мирно, скромно,
Люблю весь мир, хоть он
огромный.
И, как Господь нам завещал,
Богатства нищим я раздал.
Король Артур-дитя всем своим видом показывал, что явно одобряет такую позицию. Он повелел Морису подойти к трону, что тот и не преминул сделать, стараясь как можно выгоднее выставить достоинства своего костюма.
Теперь настала очередь Пенрода. Стоя за столом, который, подобно барьеру, отгораживал его от зрительного зала, он, стараясь отделаться как можно быстрее, проговорил:
Вот я, сэр Ланселот-дитя,
Я нежен, мягок, добр, хотя
Ведь молод я, я лишь дитя.
Я нежен, мягок, добр, хотя
Свой выполняю долг и вот
Пред вами...
Пенрод запнулся и громко проглотил слюну. Тут он услышал громкий шепот миссис Лоры Рюбуш, исполнявшей роль суфлера. И сэр Ланселот-дитя повторил:
Пред вами крошка Ланселот!
Его заявление тоже снискало монаршью милость. Его также попросили подойти к трону и встать подле сэра Галахада-дитя. Когда он шел вдоль сцены, миссис Скофилд шепнула Маргарет:
- Ну, что за мальчишка! Надо же так заколоть мантию, чтобы она закрыла весь костюм. Все наши труды пошли насмарку!
- Не расстраивайся, - успокоила Маргарет. - Мантию ему скоро придется сбросить.
Потом, прищурившись, внимательно посмотрела на брата.
- Что это болтается у него на левой лодыжке? - прошептала она с тревогой. - Не понимаю! Может, он в чем-то запутался?
- В чем запутался? - испугалась миссис Скофилд.
- На левой ноге. Видишь, он сейчас чуть не споткнулся. Что же это такое намоталось? Издали нога кажется толстой, как у слона...
Сэр Ланселот-дитя и сэр Галахад-дитя взялись за руки и повернулись лицом к королю. Вот сейчас наконец Пенрод ощутил подлинное воодушевление. Еще мгновение, и ему предстоит сбросить мантию. Но теперь это не пугало его: он знал, что надежно защищен от позора. Не мучил его больше и страх сцены, он уже вполне освоился. Позорный текст, где он вынужден был называть себя "крошкой", тоже был позади. И, главное, подлый сэр Галахад-дитя наконец попался. Ловко ухватив его за запястье, Пенрод хором с ним начал декламировать: