Выковырять его оказалось не особенно трудно. Но вот доставить в котел это была задача, и она потребовала от нашего скромного труженика немалого напряжения как умственного, так и физического. Вели ему проделать такое кто-то из старших, он с законным возмущением заявил бы, что это выше его сил. Но сейчас его никто не понуждал. Он повиновался лишь всепоглощающему инстинкту разрушения, настолько сильно выраженному у подростков, что с его помощью можно совершать подлинные чудеса. Словом, дело просто горело в его руках. Он предчувствовал, что вот сейчас в результате его трудов произойдет самый замечательный в мире всплеск, и это удесятеряло его силы.
Весь вспотев, отчаянно кряхтя, он ценой огромного напряжения, которое легло на его мышцы и позвоночник, подкатил камень к подножию котла. Пенрод немного передохнул и собирался поднять камень, чтобы перевалить его через стенку котла, как сзади раздался медоточивый голосок:
— Как поживаете, маленький джентльмен?
Пенрод моментально ощутил серьезную душевную травму. Еще не разобравшись, кому принадлежит голос, он заорал:
— Заткнись, дурак!
Но это был не мальчик. Это была Марджори Джонс. Она, как всегда, блистала красотой. Сегодня на ней было белоснежное накрахмаленное платье, и она словно воплощала освежающий ветерок среди летнего зноя, а за руку она держала только что подстриженного и благоухающего Митчи-Митча. Оба они тихо подкрались к прилежному труженику и теперь награждали его веселым смехом.
С тех пор как Пенрод оправился от увлечения Рюпом Коллинзом, он начал горько сожалеть, что так безобразно повел себя с Марджори во время их последней встречи. В общем-то, его сердце всегда таяло, стоило ему увидеть Марджори, и он сейчас с радостью помирился бы с ней. Но, увы, ее прекрасные глаза не выражали ничего, кроме жестокого превосходства, и она не желала слушать его объяснений.
— Ой! Ой! — передразнила она его смущенные возгласы. — Разве так должны разговаривать маленькие джентльмены? Маленькие джентльмены никогда не руга…
— Марджори! — Бешенство и скорбь охватили Пенрода. Большего оскорбления ему никто не мог нанести. Слышать ненавистные слова из ее уст, ну мог ли он это пережить? — Не называй меня так, Марджори! — добавил он.
— Почему же, маленький джентльмен?
Он топнул ногой.
— Лучше замолчи!
Марджори в ответ рассмеялась самым жестоким смехом.
— Маленький джентльмен! Маленький джентльмен! Маленький джентльмен! повторяла она ему назло. — Как поживаете, маленький джентльмен? Хэлло, маленький джентльмен!
Не в силах более сдерживаться, Пенрод начал отплясывать на месте какой-то экзотический танец.
— Заткнись! — заорал он. — Заткнись, заткнись, заткнись!
Митчи-Митч визжал от радости. Потом он дотронулся пальцем до котла, но его чистоплотная сестра немедленно отодрала палец от грязи и вытерла своим чистым носовым платком.
— Майенький зентимен! — с восторгом произнес Митчи-Митч.
— А ну, заткнись! — Пенрод обратил искаженное гневом лицо к маленькому обидчику. С ним общаться было проще: как-никак этот ребенок относился к мужскому полу, и Пенрод мог воздействовать на него привычными методами.
— Еще раз скажешь, — предупредил он его, — я тебе так врежу…
— Не врежешь, — ехидно сказала Марджори, — сколько ему хочется, столько он и будет говорить! Митчи-Митч, скажи еще раз!
— Майенький зентимен!
Пенрод издал вопль, который достаточно ярко передавал состояние его души.
— Еще раз скажешь, тогда…
— Говори, говори, Митч! — перебила Марджори. — Ничего он тебе не сделает! Пусть только попробует! Скажи еще раз, Митчи-Митч!
— Майенький зентимен! — злобно выкрикнул тот. — Майенький зентимен! Майенький зентимен! Майенький зентимен!
Доведенный до крайности, Пенрод нагнулся над белым камнем и, превзойдя подвиги всех сказочных и реальных силачей, поднял его в воздух.
Марджори вскрикнула, но это уже ничего не решало. Огромный камень плюхнулся в самую середину котла, и Пенрод услышал тот самый могучий всплеск, которого так долго вожделела его душа. Результат намного превзошел его ожидания.