Непредставимые расстояния до других миров за пределами Солнечной системы может одолеть только бессмертный человек. А ведь ему ещё нужно вернуться на Землю.
«Вот к чему готовит меня отец» —только подумал я, как увидел его, крайне взволнованного.
— Артур! Никуда не едем. Идём вниз. Кое‑что покажу.
Мы спустились в кабинет. На столе стоял включённый компьютер.
— Смотри. Только что пришло из Неаполя по электронной почте.
Я уже достаточно понимал по–итальянски, чтобы прочесть и понять.
«Дорогой коллега! Не могу не поставить вас в известность о том, что какой‑то человек из Москвы сегодня утром появился у нас с непонятными бумагами от правительства России, Академии наук. Требовал передать ему ваш архив. Или продать. Когда мы объяснили, что архива нет, этот господин стал настойчиво требовать ваши координаты… По документам его фамилия Иванов.»
— Джангозин, — сказал отец. – Иванов – его, так сказать, девичья фамилия. Засуетились…
На столе рядом с компьютером лежали наши паспорта и билеты.
— Почему не поедем? – спросил я. – Чего ты боишься? Чего он от тебя хочет? Ты же сам говорил, что когда‑то обо всём написал в журнале.
— Это была теоретическая работа. Ты не понимаешь, что сами они не способны решить проблему практически. У меня на это ушли годы. Не понимаешь, они теперь охотятся за тобой. Чтобы узнать состав раствора в браслете, исследовать тебя, взять образцы тканей костного мозга… Конечно, в первую очередь их интересует содержимое браслета.
— Ты же не писал в своей статье о браслете. Откуда он знает о нём?
— Джангозин видел тебя в церкви с Ольгой Николаевной. Вот откуда.
— Тогда обратимся в полицию.
Отец горько усмехнулся. Выключил компьютер.
— Давай уедем куда‑нибудь ещё. У нас много денег.
— Не поможет. Кстати, тот человек в комбинезоне. Он всегда возникает в кафе, когда я там появляюсь…
— Папа, а может, ты стал слишком подозрителен? Сам же говорил – это алкоголик. Просто заходит с работы выпить вина. Вот и всё. Давай поедем в Рим! И в Париж. А как же с Ольгой Николаевной? Она будет так близко. Неужели не увидимся?
— Не поедем, — отрезал отец. —Не скули. Приучайся быть мужчиной. А Ольгу Николаевну я приглашу заехать сюда. Хоть на день.
- Почему так на мало?
— У неё только месячная виза. Они там будут коллективно молиться с утра до вечера.
— О чём?
— Спросишь у неё. Я не по этому делу. Вернёмся наверх. Ничто не должно нарушать наши планы
— А поездка? – всё‑таки проскулил я вслед.
Отец уже поднимался по винтовой лестнице, которая вела прямо из кабинета в помещение на вершине башни.
Я последовал за ним.
12
Не знаю, как чувствуют себя другие люди, когда что‑то, на что ты надеялся, чего очень хотел, срывается.
Хорошо было вольному бродяге, которого играл Чарли Чаплин! Его всё время преследовала полиция, но он от неё убегал. А если сажали в тюрьму, то не надолго. В конце концов, Чаплин ускользнул окончательно – умер. Правда, и после смерти на время был зачем‑то украден вместе с гробом…
От всего этого безумия людей действительно было бы здорово улететь куда‑нибудь за пределы Солнечной системы. Глядишь, вернёшся через тысячу–другую лет, а тут, на Земле всё изменилось к лучшему.
… В тот вечер с вершины башни, в небе были видны Венера, Марс, Юпитер. Побывал я на них. Пока что только взглядом.
Страшновато. Уж очень одинокие они. Совсем как я.
Правда, отец говорит, что Циолковский насчитал во Вселенной огромное количество солнц, подобных нашему. Вокруг них тоже вертятся планеты. И среди них такие, как наша Земля, где, наверняка, есть разумная жизнь. Какие‑то другие существа, скорее всего, похожие на людей.
— Вот бы увидеться, познакомиться! – сказал я.
— Чтобы тебе было что им сказать, ты должен, как твой любимый Леонардо да Винчи, сначала стать многогранным человеком, – он надел крышку на тубус телескопа, включил свет, залез по ступеням металлической стремянки наверх и наглухо задраил люк в ночное небо. —Благодаря деньгам Микеле лучшие университеты мира к твоим услугам. Конечно, придётся учиться под чужим именем.
— Не хочу под чужим!
— Видишь ли, домашнее образование кончается. Большего дать не могу. – Он сидел на верхней ступеньке стремянки, как нахохлившаяся птица. —Вообще, чем ты собираешься заниматься? До сих пор не определили, к чему тебя тянет.
— Не знаю… Папа, я чувствую себя уродом, которого когда‑нибудь засунут в космический корабль и отправят к звёздам. Если до этого не украдут тебя и меня, не замучат…