Дранке показалось, что прибалт строит глазки его беззубой кривой колченогой девке, хотя тот сидел к ним спиной, и вообще в другом конце зала, напротив сортира, и не то что зенки, а и рожу скорчить толком не сумел, когда официант принес ему счет, завышенный в три раза.
Просто Безразборовича прихватил страшный понос, потому что он всю ночь напролет квасил анисовку с молоком. В еженедельнике "Советы Любознательным Импотентам" Дранка наткнулся на статью видного Депутгада Государевой Думки от фракции "Неудовлетворенные Женщины России", в которой Парылументарий убеждал товарищей по интимному облому в целебных свойствах этой адской смеси, восстанавливающей якобы потенцию, а несчастный Колотыгин вот уже пятый год, после того как в пятый раз переболел сифилисом, ни на что, кроме лапания теток в переполненном общественном транспорте, не был годен.
И вот когда Дранка в очередной раз поскакал в базаро-славянскую уборную, то и заприметил безвинную жертву.
Пыылка Жуутка поглощал "Сердце славянского волка в запеченном жульене" с таким диким оскалом, что в воспаленном мозгу Безразборовича все окончательно смешалось в кучу. В Колотыгинских извилинах бились в истерике покойные отец-карманник, мать-наркоманка, брательник-педофил, сестры-проститутки от рождения. С кровеносных сосудов на них свешивались здоровенный потный Сифилис и костлявая, вся в прыщах, Импотенция. - Макарыч перевернул пустую кружку вверх дном и осознал, что повесть о Пыылке и Дранке несколько суховата. Он чуть слышно кликнул барменшу. Изабель выросла перед ним с готовностью адвоката ухватиться руками и ногами за русский денежный мешок, втискиваемый в здание афинской тюрьмы. Журналист заказал двести граммов "Гжелки", две кружки "Балтики" и бутылку дагестанского коньяка.
Павлуха, разомлев и раскрасневшись от возбуждения, внесла в заказ коррективу: ДВЕ бутылки дагестанского. Буквально через минуту поднос с ласкающим взор содержимым красовался на откровенно-сутенерском столе. - Вдобавок ко всему, - Макарыч выдал мочевидной красотке одобрительного пинка, - диарея одолела Дранку практически у дверей сортира. И это явилось последней каплей, так как он только-только справил новые джинсы. Пыылка так и не понял, за что его мутузят.
Лишь когда Дранка свернул ему челюсть, несчастный прибалт вспомнил, что в прошлом месяце изнасиловал неподалеку от "Базара по-славянски" замужнюю аптекаршу на стеллаже аптеки и по ее просьбе.
"Наверное, этот драчун - ее муж", - пронеслось в горячем сознании эстонского парня Кипятарну в тот момент, когда зубы горстьми зеленого горошка посыпались на мраморный пол ресторана.
Очухался пылкий любовник легкомысленной провизорши уже в кустах. Пыылка отряхнулся, прикупил в палатке чипсов и побрел к набережной в надежде покормить в Яузе уток, которых там отродясь не было. Проезжавший мимо патрульный "воронок" принял его за сбежавшего из Бутырки зэка.
Надо заметить, Павлуха, - Макарыч пригубил "Гжелки" и жизнеутверждающе хрюкнул: теплая и противная водяра требовала немедленной лакировки "Балтикой", - что сходство было поразительным, так как бутырскому беглецу - насильнику малолетних мальчиков - сокамерники тоже успели сломать челюсть.
Словом, воронок случайно зацепил Пыылку Жуутку бампером, когда он, вынюхивая в Яузе уток, перегнулся с чипсами через парапет.
Все остальные подробности этого нашумевшего дела газета "Советская Россия" осветила абсолютно достоверно, разве что вместо "Слава Труду!" утопленник выкрикивал в рыболовной сети "Свободу независимой Ээсти Вабарийк!" - и корреспондент Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "Свобода" намертво вгрызся в пивную держалую утварь с омывающей моренную равнину Ээсти Вабарийк спасительной влагой.
Занимательная история произвела на Павлуху неизгладимое впечатление. Она залпом осушила стакан дагестанского коньяка и понесла, по обыкновению, околесицу.
- Когда я училась в пятом классе целково-приходской школы для особо одаренных девочек с алкогольным уклоном, в нашей винницкой деревеньке "Бутылка в сердце" завелся медведь-бухарик. Шастал по дворам и требовал выпить. Понятно, что отказу он нигде не знал. Поди спровадь медведя! А пристрастил его к зеленому змию наш лесник Дикопас Ломакович Мохнатый.
Сначала он косолапому горилку в миску наливал, потом тот навострился трескать ее из стакана, а через пару месяцев хлебал уже из горла. А прознала-то я об этом случайно.
Пошла в лес по грибы, глядь - сидят в обнимку на лавочке у избы лесничего и накатывают. - Павлуху развезло, она свински хихикнула, два раза подмигнула Макарычу левым глазом, полраза правым и высунула язык, что означало: "Я бы засадила еще!".
Журналист плеснул ей в стакан "Дагестанского", да так щедро, что коньячок потек с краев на скатерть, заляпанную кетчупом, майонезом, горчицей, вином и засохшим веществом белого цвета, напоминающим бычью сперму.
- Когда поведала о своем открытии батяне, он не поверил. - Павлуха самозабвенно облизала посудину. - На следующий день поперлись в лес вместе, и к нам прилип еще тятькин собутыльник по кличке Цирроз, прихвативший для сугрева от августовского пекла трехлитровую бутыль горилки, это была их с отцом трехчасовая летняя доза на двоих. Ну, понятное дело, по дорожке они все прикладывались к ней.
Вышли мы, значит, на поляну, и верняк! На лавочке - лесничий с бурым сплелись в брудершафте. Я по-малолетству так и осталась в сторонке, а отец с Циррозом завосьмерили к ним.
Дикопас на радостях - блевать!
Оказывается, горилка на исходе. Топтыгин, когда запасной состав с горючим прибился к избушке, пустился в пляс. Теплая, скажу я тебе, Макарыч, собралась тогда в лесу компашка. - Павлуха прикончила "дагестанца", семь раз рыгнула и четыре с половиной раза икнула. Это надлежало трактовать не иначе как: "Не мешало бы повторить!". Макарыч освежил емкость.
- Ломакович, - Павлуха оживленно высморкалась на скатерть точечным попаданием на пятно от предположительно бычьей спермы, - приволок из избушки гармошку, и косолапого понесло.
И гопака выделывал, и вальсировал с Циррозом, да и родителя не обидел - пригласил на белый танец.
Меня четыре раза посылали за подкреплением. В заключительную ходку напоролась я в лесу на Председателя нашего колхоза Жопеня Приветовича Неурожаева. Он, Макарыч, сильно смахивал на тебя - тоже слегка не в себе. Но ты, согласись, придурок от рождения, а у Приветовича это благоприобретенное. Случилось как-то ему поссориться с женой. А та была баба крутая, неспроста трудилась в юности на панели и грохнула из двустволки двух отчимов за сексуальные домогательства к ее матери, не подкрепленные материально, - Павлуха злобно заиграла мышцами влагалища, так как припомнила клиента, подохшего на ней во время оргазма и не заплатившего за услуги. - Ну и через пару-тройку недель после скандала, когда благоверный расслабился и потерял бдительность, она попросила его нагнуться и поискать закатившуюся якобы под диван сережку, а когда Жопень глупо опустился на четвереньки, то прижала его намертво пудовым коленищем, включила фен и вставила ему в задницу.
С той поры Приветович наш стал суетливым, как импотент в порнографическом видеосалоне, и мнительным, точно мужик, забеременевший после смены пола.
С утра он скакал по колхозу, представляясь новым Карлссоном, только не с пропеллером на спине, а с феном в жопе, а потом удирал в лес раскрывать заговоры парнокопытных, которые якобы спят с его женой.