И представьте, эволюция состоялась! - Макарыч хлопнул врача по плечу. - Сегодня этот мировой паренек покоряет вершины кадровой иерархии!
А если бы администрация действовала по шаблону - уволила работягу или, скажем, сразу удушила кабелем микрофона? Что тогда?
Валялся бы он сейчас мертвым грузом под забором, подобно славному пенитенциарщику Кумысу Дуботолковичу, - журналист ущипнул Портянкина-мл. за яичный рельеф и тот отпрянул от стола, - бомжевал по чердакам, спелся с проститутками, а могло случиться и самое страшное, - обернулся бы мальчонка в гнусавого сутенера или Грабинатора дотационной облясти, Мэвора какого-нибудь редкостного российского гоурода, а то и в отборного Депутгада трех подряд созывов.
Всякое деяние, выходящее за рамки приличия, должно подвергнуться осуждению и наказанию, - лицо Макарыча вдохновенно сияло, - но максимально соразмерному и с прицелом на будущее. Только тогда кара достигнет желанной цели. Вот почему Радиорубка никогда не будет испытывать недостатка в кадрах! Заключив годовой контракт, в течение которого трудовая единица, независимо от возраста и пола, успевает забеременеть, родить и вновь обрюхатиться и тем самым автоматически продлить его еще на год, внося одновременно ударный вклад в воспроизводство населения Новой Великой России, - журналист многозначительно поскреб пузо, - наш рыцарь слова уже в предбаннике ощущает на себе строгую заботу начальства.
Да нет, еще раньше, под козырьком крыльца, испытывая пристальный взгляд, нацеленный из видемонитора, галопируя через турникет и взмывая на лифте на cедьмой этаж, репортерская лошадка Радиорубки осознает себя частичкой великой конюшни по имени "Справедливость"!
Справедливость, и еще раз Справедливость - вот наш девиз! И пусть враги Радиорубки, отлученные от Святого Эфира, твердят об излишне целевом использовании средств американских налогоплательщиков на строительство пригоуродных особняков для детей-сирот и загоуродных бань для особо запущенных молодых корреспондентов, мы гневно отметаем подобные домыслы! Нас не сбить спанталыку! Крупнокалиберные Патроны Радиорубки палят точно поверх квакающих голов, плоть от плоти журналистских костей и не позволят им сгнить абы как!
А то есть у меня один дружок из "новых русских", - брезгливо повел скуловым отростком репортер. - Натыкал в лабиринтах своей фирмы "жучков", даже в сортиры их вмонтировал, будто это комнаты отдыха претендентов на шахматную корону. Результат превзошел все ожидания - поймал с поличным паренька из Якты-Куля! Бедолагу прихватил запор, и он на унитазе меж потугами бубнил: "У-у-х, блин, кошмар... Сгинь, нечистый...".
Так было принято в его родном башкирском селении отваживать злых пищеварительных духов.
Эти слова, зафиксированные "жучком" и доложенные хозяину Службой Безопакостности конторы, легли в основу немедленного увольнения.
"Коли работа на фирме является для Вас кошмаром, а ее руководитель - нечистой силой, - милости просим на улицу!".
И выкинули кишечнопроблемного за забор, а фактически за запор. - Макарыч перевел дух, скосил на ящик стола, в котором покоилась клизма, и отметил про себя, что неплохо прихватить ее в командировку, так как длительное потребление гостиничных харчей чревато желудочным расстройством. - Было дело, служил я в незрелые годы Секретутом партийной организации идеологического Института Повышения Квалификации Журналистских Кадров Советского Союза, а Проректором по хозяйственной части выламывался некто Сортир, отчаянный прощелыга. Он был втемяшен в Заведующую машинописным Бюро Доротею Кикиморовну Дебелову, шикарную, стройную, жирную и исключительно потную брюнетку с огромным кривым мясистым носом, сломанным любовником-мясником из Елисеевского магазина.
Кикиморовна куролесила с ним на качелях в ЦПКиО и в надежде поразить возлюбленного нетрафаретным комплиментом сравнила творчество мясника с профессией пианиста, а встречный ветер изменил направление движения звуковой волны и прошептал "елисеевцу" "онаниста". Обожатель отверг славословие и выпихнул даму сердца сопаткой под карусель.
К неподражаемой Дебеловой прикипел и финансовый Проректор по кличке "Жонглер", недюжинный мазурик. И Сортир, и Жонглер вовсю старались завладеть вниманием несравненной Доротеи Кикиморовны и гадили друг другу как могли.
Дело доходило до того, что, припозднившись в институте, Жонглер прокрадывался к кабинету конкурента и вставлял в замочную скважину обломок скрепки, вследствие чего хозяйственный плут, заявившись с утреца на работу, безрезультатно тыкал в дверь ключом.
Финансовый арап не оставался в долгу. Представившись по "03" "Доротеей Кикиморовной Дебеловой из машбюро", он вызывал Жонглеру "неотложку", копируя в трубку визг дамы заоблачных грез.
Притаясь за колонной, Сортир ехидно наблюдал, как по длинному институтскому коридору шествует по направлению к вражескому логову процессия в белых халатах.
Жонглер отбрыкивался от "скорой", уверяя, что никакого "сезонного обострения шизофрении" нет и в помине, о чем доподлинно свидетельствует поверженная бутылка водки в мусорном бачке.
Доротея Кикиморовна, в свою очередь, вспыхивала, когда разобиженные доктора упрекали ее в ложном вызове, а Жонглер, догадываясь, откуда растут грибы (Макарыч оговорился. - Авт.), в отместку поливал дверь Сортира несмываемыми чернилами на основе подогретого дерьма журналистов Телеграфного Агентства Советского Союза, регулярно поражающих институтский сортир своей квалификацией.
Тогда Сортир от имени похоронного бюро трезвонил жене Жонглера и спрашивал, к какому сроку требуется выполнить заказ на установление надгробия мужу.
В данном случае, однако, эффект провокации носил знак минус. Горемычная, которой Жонглер опостылел в первую же брачную ночь, оказавшись на поверку крепким импотентом, - журналист саданул Кубрика Суицидова в пах, и врач сложился пополам, - вопила в ответ, что чем скорее, тем лучше.
Еще Сортир строчил от имени Жонглера, его почерком и за его подписью, покаянные письма в ЦК КПСС.
Копии рассылались Президенту США Джорджу Бушу, в то время Старшему, и Начальнику местного Домоуправления в микрорайоне Жулебино по месту жительства отправителя.
"Жонглер" всячески поносил себя и требовал освободить от занимаемой высокой должности Проректора по финансам идеологического института, ибо "он" должен, наконец, честно и громогласно признать, что капитально погряз в бумажно-монетном жонглерстве, винно-водочном пьянстве и традиционно-нестандартном разврате. В институте он, Жонглер, жонглирует крутыми финансами, зашибает в одиночку горькую и развратничает с Заведующей машбюро Доротеей Кикиморовной и ее многочисленными любовниками, а на дому блудит с женой соседа и самим соседом, глушит самогон с мужем соседки и жонглирует доходами собственной жены.
Поразительно, но подложные послания, состряпанные Сортиром, подробнейшим образом рассматривались как в высшей советской партийной инстанции, так и в американском Посольстве и жулебинском Домоуправлении, и в результате Жонглер получил широкую известность в стране и мире. К Рождеству ему даже выписали приглашение в Посольство Соединенных Штатов на торжественный прием, но он напился уже на подходе к нему и под хохот наружной охраны домогался до семейной пары прикормленных околопосольских бомжей, обвиняя в окна диппредставительства свою жену, "сменившую пол без санкции Прокурора штата Невада".
Тем самым Жонглер полностью оправдал характеристику, выданную на него в Сортировских цидулках.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Макарыч испытующе посмотрел на слушателей. И врача, и гвардии сержанта повесть о противостоянии двух Проректоров, похоже, всерьез заворожила. Клизменная процедура отошла на задний план. Корресподент Радиорубки решил "подогреть" разговор.