Зато в минувшие выходные бывший чемпион гоурода Кропоткин по подводным велогонкам привез из Тамбова замечательную картошку, она такая рыхлая, во рту тает, не то что наводнившая столицу польская барабошка.
На этом месте случился небольшой конфуз. Дело в том, что в жилах Евдокии Патрикеевны Задолбаевской бурлила польская кровь, и в воспаленном мозгу Димедрола Коммуновича что-то щелкнуло, запротестовало и вылилось в звучную затрещину Русалкину. За что - дед не понял и поэтому совсем не обиделся.
- Вот если бы ты меня жахнул за дело, - втолковывал Секретуту Красноперского райкома по идеологии бывший чемпион гоурода Кропоткин по подводным велогонкам, - то я бы подумал: "да, что-то неладно".
Я стал бы раскладывать по полочкам всю свою жизнь, начиная с самого рождения. Может быть, мы с тобой не поделили место в роддоме, или моя матушка произвела меня в тот день, на который ты претендовал.
А вдруг, - почесал Францевич шарахнутый затылок, - я появился на этот свет ни к селу, ни к гоуроду и занимаю сегодня нишу, которая по праву твоя.
Идиотов осоловело уставился на Русалкина, и руководящий партийный мозг подсказал ему блестящий ход. А ну как им устроить гонки на велосипедах по воде. Поскольку таковых здесь нет, то их успешно заменят эти пижоны-лебеди, дефелирующие перед "Джалтарангом".
В момент Секретут и Русалкин нырнули в озеро и устроили скачки на лебедях, которые закончились очень скоро в ближайшем медвытрезвителе.
Макарыч и Евдокия, просушившая к тому времени платье в джалтаранговской духовке (пришлось заплатить повару рубль как за цыпленка), наблюдали эту картину, попивая на первом этаже кофе и обсуждая планы на будущее.
Петр Макарыч слинял от очередной жены и перед ним остро стоял вопрос ночлега. Дело в том, что Леокадия Киллеровна Беспощадова в целях завладения Макарычевой жилплощадью разработала со своим новым дружком-рецидивистом по кличке "Урюк" (такой же сморщенный долгими лета отсидки, как сушеный абрикос) хитроумный план.
"Урюк" зайдет в квартиру под видом сантехника из Домоуправления со своей бутылкой водки (что, впрочем, совсем нетипично для сантехника), осмотрит организованную Леокадией течь в унитазе, зацементирует ее пластилином и пригласит хозяина в честь победы выпить с ним.
Когда Макарыч отлучится в уборную проверить качество выполненной работы, он подсыпет в его рюмку клофелин. Макарыч тяпнет и свалится, как подкошенный, и тогда "Урюк" беспрепятственно оприходует его по черепушке кирпичом-утюгом (новинка подмосковного Кирпичного Завода). Макарыча оповестила об этом глубокомысленном проекте соседка по лестничной площадке Меланья Чистозадовна Подчищалова. Ей заговорщиками отводилась роль объективного свидетеля. До поры до времени все, якобы, было чин-чинарем. Тихо-мирно квасили, как вдруг Макарыч решил блеснуть перед собравшимися десантными навывками, чебурахнул кирпичом-утюгом о собственную мозговницу и испустил дух.
В благодарность лжесвидетельнице был обещан в качестве наследства новый матрац, прикупленный Макарычевой женушкой на толкучке в Куркино-Машкино.
Однако Чистозадовне нравился Макарыч. Она сама давно замыслила отбить его у соседки Киллеровны, но живым.
Макарыч не стал искушать судьбу и вот уже третью ночь коротает на Даргнинелском вокзале. Перебраться на ПМЖ к Меланье пока что не представляется возможным, так как у Чистозадовны есть свой Подчищалов. Она от него тоже мечтает избавиться, но по-человечески. При помощи, скажем, уксусной эссенции, которую можно было бы подсунуть ему вместо привычной самогонки.
Евдокия Патрикеевна предложила Петру Макарычу воспользоваться ее комнатушкой-кухней. Она проживает вместе с престарелой теткой, бывшей советской раздельщицей, и если он сподобится каждый вечер выслушивать ее историйки на шпионские темы, то станет лучшим другом.
Возможно, что тетушка завещает-таки свое состояние племяшке. Пока что старая раздельщица намеревалась передать имущество районному Обществу Трезвости во главе с абсолютно безумным, но исключительно идейным алкоголиком, отставным подполковником Главного Разделывательного Управления Министерства Оборванки Советского Союза Шпиком Непросыхаевичем Абстинентовым.
На вопрос Макарыча, а из чего, собственно, состоит имущество, Евдокия приложила палец к губам и приглушенно крякнула.
Разделавшись с кофе, странная парочка, по предложению невесты, заглянула на второй этаж с целью проведать остатки ее свадьбы.
Дебильные пареньки читали вахтеру и метродотелю Есенина в собственном соку. Чернявый, мотая головой и вынимая один за другим пальцы из суставов, блеял нараспев:
"С мордой похоронной,
Тяжела утрата,
Шли по Малой Бронной
Два дебильных брата.
Шли они неспешно,
С малым интервалом,
Горе бузутешно,
И гробов навалом".
Старый служака, вахтер Живот Оберегателевич Зоофитов, вмиг протрезвел. Он вовремя осознал, на что намекают идиоты. Только-только прошли очередные всесоюзные похороны, так они, поди, ждут-не дождутся новых. Это же провокация!
Он схватил банку с разносолами и опустил ее на дебильный чернявый череп. Дуремар лишь блаженно улыбнулся и пропел еще:
"Однажды в крещенский мороз в КГБ
Донос поступил на Куркина Б."
Зоофитов Живот в миру, за пределами "Джалтаранга", как раз и являлся Куркиным Барсуком. А ведь и правда, было дело, настрочил на него дружок-метродотель жалобу во всевидящее Рыцарство, обвиняя в зоофилии. Тогда удалось отвертеться, сославшись на отсутствие жены.
И вот какой-то юродивый опять ворошит грязное белье. Вахтер понял, что если не остановит блаженного, то и ему, и всей его дружной большой семье (он жил с двумя мальчиками в лице дога и морской крысы) наступит конец.
Он вытащил зубной протез, которым покалечил, падая с лестницы, мафиозо-ювелирщика, нацепил его, как ловушку хоккейной шайбы, на руку и попытался откусить им пареньку нос.
И если бы не Макарыч, то психическое падение несчастного кретина было бы дополнено неподражаемым физическим уродством.
Макарыч, предотвратив Суд Линча, проглотил на посошок чашку индийского кофе, озолотил дебильных пареньков трешкой, предварительно разорвав ее пополам, чтоб каждому досталось поровну и никому не было обидно.
Потом засунул вахтеру Зоофитову в ширинку его же зубной протез и слегка прикусил им кое-что, дал метродотелю на чай пинка под нетрезвый зад и пригласил Патрикеевну, прихоравшуюся на полу в разбитое зеркало, к ней домой.
Через час они вынырнули в московском микрорайоне Ясенево, а еще через двадцать минут зависли на шестом этаже облезлой девятиэтажки у двери ╧7-00-бер/и/я-070-вс/ем/ха/на-007 с табличкой посередине:"ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ!"
раздельщица Вередуха Прасковья.
Ниже следовала короткая инструкция:
"Позвонить шесть раз отрывистыми звонками по три секунды каждый, затем три раза звонками по двадцать секунд, два раза по восемь секунд, после чего один раз ткнуть дверь тяжелым предметом, можно головой.
Входить строго по одному. При входе громко чихнуть и внятно представиться. Колюще-режущие предметы, как-то: открывалки, штопора и отбойные молотки, а также крупные суммы денег, калоши, бутылки с водкой и прочей зажигательной смесью, презервативы и другие особо важные предметы, отнесенные к неприкосновенному запасу Государства и Рыцарства Плаща и Кинжала, оставлять перед дверью под половиком".
ГЛАВА ВТОРАЯ
Выполнив предварительные указания (под половик Макарыч утрамбовал две бутылки шампанского, позаимствованные со свадьбы), Евдокия Патрикеевна и Петр Макарыч строго по одному зашли в квартиру.
Евдокия представилась:
- Евдокия! Племянница раздельщицы 2-го ранга Прасковьи Вередухи!
Макарыч представился: