– А-а, – догадался тот. – Кулачище. Это кличка его?
– Си, амиго, – подтвердил Пабло Ломас. – Кулачище. Кулак. Папа Кулак. Папа Пуньо. Омбррре муй мало!. Очень плохой человек!. Ми тррравахо для Папа Пуньо, для Сантьяго. Моя был пеон.
– Работали у этого Моралеса? – уточнил Васечкин.
– Си, амиго. Не понимать сначала какой плохой. Потом понимать и бежать. Меня искать и догонять. Папа Пуньо велеть меня убить.
– Убить? – переспросил ошеломлённый Васечкин.
– Си, – матаррр! Убить. Моя прррятаться сельва.
– В сельву убежали? – уточнил Васечкин. – В смысле, в лес?
– Си, амиго. Но люди Сантьяго меня перррсекусьон. Пррреследовать. Хотеть поймать. Схватить. Но моя прррятаться норрра.
Пабло Ломас показал коричневым пальцем в сторону вольера.
– Вы спрятались в норе броненосца, – догадался Васечкин.
– Си, керрридо амиго. И бррроненосца меня спасать. Закрррыть нора. Вот так.
И Пабло Ломас расставил руки, изображая, как броненосец закрывал нору.
– Я понял, он расклинился! – обрадовался Васечкин. – Это я в курсе. Когда они расклиниваются, их нипочём не достать.
– Си, амиго. Люди Папа Пуньо меня не находить. Они меня искать, но бррроненосец всё закрррыть. И они уходить. Бррроненосец меня спасать.
– Это, что ли, был Хуанито? – осенило Васечкина. – Это он?
– Но, – покачал головой Пабло Ломас. – Но ло сэ. Моя не знать. Не знать пррравда. Может, да, может, нет. Может, не Хуанито. Может, дррругой бррроненосец. Но такой, как Хуанито. Может, его брррат. Хуанито тоже из Коломбиа. Из сельва. Поэтому моя к нему пррриходить. Он керрридо амиго. Как ты, Пётррр!
– Теперь понял, – закивал головой Васечкин. – Вы его навещаете в знак благодарности, что он вас спас. А дальше что было? Как вы в Москву попали?
– Сантьяго Моррралес очень плохой, понимать?
– Понимаю.
– Очень! Его люди пррродолжать меня искать. У Папа Пуньо везде амигос. Он им платить. И когда моя пррриходить сьюдад…
– В город?
– Си, амиго. Моя пррриходить сьюдад и меня там схватить. И поместить пррресьон!
Пабло Ломес поднял руки и скрестил пальцы, изображая решётку.
– В тюрьму посадили? – ахнул Васечкин.
– Си, амиго. Тюрррма. Моя думать это финал.
– Конец?
– Си. И моя рррассказать другой омбррре – Мигеле – там, сала де ла пррресьон…
– В тюремной камере?
– Си. Рассказать другой омбррре – секрррето де фамилиа.
– Рассказали сокамернику семейную тайну? – догадался Васечкин.
– Си, амиго, секрррето. Но потом моя бежать из пррресьон. И прррятаться. Меня искать, но не найти. Но моя бояться.
– Вы боитесь? Почему?
– Другой омбррре – Мигеле – мог рррассказать люди Сантьяго мой секрррето, и люди Папа Пуньо теперрр его знать. Они очень плохой и жадный люди. Если они его знать, они меня начать искать мучо мас фуэрррте йа! Везде!
И Пабло Ломас взволнованно развёл руками, как бы демонстрируя широкий круг поисков.
– Гораздо сильнее стали вас искать? – не менее взволнованно уточнил Васечкин.
Сердце его забилось. Он неожиданно для себя стал понимать по-испански и почувствовал, что в его жизни происходит что-то очень важное. Что благодаря этому неожиданному знакомству, он стоит на пороге новых невероятных приключений.
– Си, – подтвердил его новый друг. – Везде искать. И моя понимать, что надо бежать из Коломбиа далеко. Но хэй вида паррра ми.
– Там для вас жизни нет, – перевёл Васечкин.
– Си, амиго. И моя бежать сюда, Ррросссия. Теперрр моя тут. Но моя бояться. Люди Сантьяго меня найти и тут. Они как это… но дескансаррран!
– Не успокоятся, – подсказал Васечкин.
– Си, амиго, грррасьяс. Спасибо. Не успокоятся, пока меня не найти и схватить.
– А что им надо? Что за тайна такая?
Пабло Ломас неожиданно напрягся и стал зорко смотреть по сторонам.
Васечкин терпеливо ждал. Сердце его билось всё сильнее, чуть не выпрыгивало из груди.
Колумбиец, ничего подозрительного вокруг не обнаружив, вздохнул и несколько расслабился.
– Буэно, амиго, – сказал он наконец. – Моя рррасссказать тебе всё. Ты герррой и моя керрридо амиго. Люди Сантьяго Моррралес могут меня найти и матаррр эн куалкьеррр моменто.