Но когда он закончил, Бурже улыбнулся с полнейшим недоверием на лице.
— Ваше обозрение будущего весьма интересно, но нелепо во многих местах. Всем известно, например, что немецкий милитаризм был сокрушен раз и навсегда еще в 1918 году. И в любом случае, вы не сможете доказать ни слова из сказанного, потому что мы не можем ждать месяцы, а то и годы, чтобы проверить ваши россказни.
— Естественно, — удовлетворенно кивнул де Вольф. — Вам нужны доказательства, которые можно проверить. Например, сегодняшние события. Что происходит в мире сейчас. Что произойдет в следующий час. Ну, ладно.
Он взглянул на часы. Четыре пополудни. Он отлично протянул время. Тогда он рассеянно достал из кармана жилета щепотку карборунда и протер им зубную пластину, совершенно уверенный, что это ни у кого не вызовет ни малейших подозрений.
Затем настроился на регулярный выпуск новостей, и стал спокойно, слово в слово, повторять сообщение вслед за радио. Челюсти миллионеров отвисли, их владельцы с сомнением уставились друг на друга. Де Вольф перешел все границы, заявив, что Плата За Молчание выиграет пятый заезд в текущих бегах в Нью-Йорке.
Бурже срочно побежал покупать газету и вернулся, торжествующе размахивая ею. Разумеется, в газете не было ни слова о том, о чем говорил де Вольф.
— Конечно, нет, — кивнул де Вольф. — Это же еще не произошло. Или происходит прямо сейчас. Читайте вечерний выпуск, и все поймете. — Де Вольф замолчал, принимая заключительную часть последних известий. — Прочитайте спортивную страницу. Там написано о шестом заезде. В нем победит Ма Белл.
Бурже быстро просмотрел нужную страницу.
— Действительно, в шестом заезде заявлена лошадь по имени Ма Белл. Позвоните на ипподром. Она как раз должна бежать.
Кто-то побежал звонить и вернулся с выпученными глазами. Де Вольф правильно назвал победителей в обоих заездах. Он позвонил также в редакцию газеты, чтобы проверить парочку «прогнозов» де Вольфа, выбранных наугад. В газете подтвердили, что все так и есть, хотя выпуск с этими новостями еще не вышел из печатной машины.
Это был самый хрупкий момент. Если бы спросили, например, о седьмом заезде, де Вольф ничего бы не смог ответить, поскольку последние известия уже закончились и по радио транслировали танцевальную музыку. Фактически, если бы магнаты чуть-чуть подумали, то могли бы сообразить, что де Вольф рассказал о событиях, происшедших час-два назад.
Но де Вольф рассчитывал на то, что все это были события, о которых он никак не мог узнать заранее, и уж, тем более, не мог угадать.
Долгая, тяжелая тишина была, наконец, нарушена хриплым голосом Пита Мэнкса-младшего.
— Вот так штука! Да этот парень, действительно, знает будущее!
Де Вольф усмехнулся и стряхнул с плеча воображаемую пылинку.
Он победил, потому что всегда добивался так успеха в прошлом.
Бурже конфиденциально наклонился к нему.
— Мистер... э-э... де Вольф. Я насчет вашего предвидения о крахе рынка. Вы хотите сказать, что все фонды резко падут? Я, например, имею сейчас на руках «Нью-Йорк и Гарлем»...
Де Вольф сочувственно улыбнулся ему. Это были как раз те акции, на которых он собирался сколотить себе состояние.
— Через пять дней «Нью-Йорк и Гарлем» упадет на сотню пунктов.
Наступило потрясенное молчание.
— Ну, разумеется, мои акции «Американского технического спирта» в полной безопасности, — раздался, наконец, чей-то неуверенный голос.
Это были как раз акции, выбранные де Вольфом во вторую очередь.
— Завтра — а этот день войдет в историю под названием Черной Пятницы, — ваши акции упадут на двадцать пять пунктов. И это только начало.
Он улыбнулся, вежливо и торжествующе, чувствуя, как вокруг, подобно дождевой воде в протекающем подвале, поднимается паника.
Кусочек человечества ценой в пятьдесят миллионов долларов — на бумаге — обступил судью и принялся что-то бормотать. Наконец, Бурже вновь повернулся к де Вольфу.
— Мы глубоко извиняемся, но вынуждены поступить так, чтобы ни слова не просочилось наружу, пока мы... э-э... не примем меры для охраны своих интересов. А вы, — Бурже смахнул рукавом пот со лба, — слишком любите распускать язык. Боюсь, вы все же должны отсидеть свои тридцать дней.
— Что?! — взорвался де Вольф. — Вы не можете так поступить со мной! Судья сказал, что я буду свободен, если докажу, что действительно знаю будущее! И вообще, кто вы такие, что приговариваете меня? Это же нонсенс!
Но судья, с крайне виноватым видом, подтвердил слова Бурже.
— Тридцать дней тюрьмы. Дело закрыто.