На заднем сидении устроился молодой человек, он ничего из себя не представлял и поэтому всегда спал в трамваях, и ужасно не любил в них ездить, как и книги, написанные девушкой в странной шляпке и другими более умными и более далекими людьми. На следующей остановке в трамвай вползла женщина с большими авоськами. Она считала, что смысл жизни заключен в авоськах, в их размерах и количестве. Женщина работала философом на бумажной фабрике.
Трамвай бил себя по бокам куриными крыльями и медленно двигался вперед. Ему не нравилось, что у него куриные крылья, ему очень хотелось быть колесным пароходом, плавать по Миссисипи или хотя бы по Темзе. Но у него было дурное имя «Тринадцатый», и каждую ночь к нему в гости приходил черт. Он садился напротив трамвая на стул и рассказывал ему последние пошлые анекдоты. Трамваю хотелось спать, но он не хотел обижать черта и внимательно выслушивал его. А потом невыспавшийся весь день летал по своему странному маршруту, размахивая куриными крыльями. Так продолжалось вечность.
По улице в белой вуали проходила Луна. Шел дождь, и из-за туч она не видела, что происходит внизу, поэтому она спустилась на Землю. Луна увидела невыспавшийся трамвай и решила непременно сказать черту, который очень часто прилетал к ней пить кофе, чтобы тот не мешал трамваю спать.
Потихоньку салон стал наполняться людьми. Они разглядывали покойника и удивлялись, что он одет не по сезону. Одни думали, что это бедный муж, которого выгнала из дома жена, и теперь он едет к своей маме или к другой женщине, та напоит его крепким чаем и уложит в свою постель. Другие думали, что этого мужчину ограбили местные мафиози у Гостиного двора.
Местные мафиози — это самая загадочная каста петербургских жителей. Я знал одного мафиози, он работал в старой кочегарке, ее тепло обогревало Боткинскую больницу. Мафиози по ночам обогревал больных, а днем грабил банки и воровал картины из Эрмитажа. В его квартирке на Владимирском проспекте стоял маленький пулемет итальянского производства и, когда мафиози было скучно, он стрелял из него по воробьям или по полицейским, преследовавшим его после очередного ограбления банка. Потом полицейские лечились в Боткинской больнице и даже не подозревали, что тот, кто стрелял по ним, обогревает их теплом из больничных радиаторов. Мафиози было очень стыдно за свои дневные проделки, поэтому он и работал в кочегарке, а все заработанные на этом поприще деньги отправлял в «Общество защиты бродячих кошек, собак и голубей».
Одна старушка подумала, что покойник — это наркоман или алкоголик, пропивший или пронаркоманивший все свои деньги. А женщина в красном платке решила, что он сумасшедший или просто писатель, для нее это было одно и то же.
Трамвай сонно летел, а его пассажиры искали во всем происходящем смысл, его искал даже спящий на заднем сидении молодой человек, поэтому они не замечали белого ангела, летавшего между лавками. Покойник ничего не искал, а просто смотрел в окно, он поздоровался с ангелом и предложил сесть рядом, но ангел очень торопился в Никольский собор, поблагодарил покойника за любезность и вылетел в форточку.
За окном в белой вуали, скрывающей огромное круглое лицо, опять появилась Луна. Покойник помахал ей рукой. Она хотела что-то ответить, но не успела, трамвай повернул и полетел по другой улице.
В этот момент в открытую трамвайную форточку влетела контролерша — толстая женщина с противным голосом. Она отстегнула свои крылышки, запихнула их в авоську, где лежали картошка, морковка и сплющенный баклажан, и стала проверять билеты. Пассажиры начали испуганно шарить по карманам и доставать подтверждения своей лояльности и невиновности. Контролерша подошла к покойнику и дурным голосом потребовала предъявить билет или банковскую карту, или удостоверение участника войны тысяча восемьсот двенадцатого года, или членский билет садовода-любителя, или Общества охраны животных. Покойник не был ни садоводом, ни членом Общества защиты животных.
— Ваш билет, или я сдам вас в полицию, — сказала контролерша.
— У меня ничего нет, — растерянно ответил покойник.
— Ах, так, — контролерша схватила покойника за рукав, выбросила из трамвая на улицу и потащила за левую ногу в ближайшее отделение полиции.
Серафим не сопротивлялся, но ему было очень жалко свой светлый летний костюм.