А дело в том, что Гарднер — один из немногих авторов, которые вовсе не строили успех своих книг на предыдущих журнальных публикациях. Ведь как поступало большинство? Берется уже известный публике набор коротких бульварных произведений, тексты слегка обрабатываются и расширяются до книжного формата, после чего издаются в твердом переплете. А Гарднер вовсе не стремился стричь купоны со своих ранних работ. Напротив, он всегда отказывался от выгодных предложений издателей собрать его ранние журнальные вещицы под книжной обложкой — он стремился к тому, чтобы о его творчестве читатель судил только по новым произведениям.
Кульминация сюжета в романах Гарднера наступает в зале судебных заседаний, где блестящая работа адвоката Мейсона, в совершенстве изучившего нюансы американского законодательства, судебной практики и человеческой психологии, помогает исправить ошибки или преднамеренные передержки следствия и спасти невиновного человека от электрического стула либо, наоборот, обратить внимание суда на ускользнувшие от туповатых следователей детали обстоятельств, изобличающие кого-то другого…
Гарднер умеет с живым динамизмом передать атмосферу судебного процесса, в котором защита и обвинение сталкиваются в жестком противоборстве. Интеллект, проницательность и гибкость Перри Мейсона, его умение склонить на свою сторону присяжных и посеять сомнения относительно самых, казалось бы, неоспоримых Улик обвинения, позволяют ему неизменно выходить победителем в совершенно безнадежно «испорченных» ситуациях.
Поверив в невиновность своего клиента — как правило, жертвы трагического стечения обстоятельств, человека, вовлеченного помимо его воли в убийство или другое тяжкое преступление, — Мейсон берет его под защиту и не отступает от своего ни под каким видом, какими бы «железными» ни выглядели улики, которыми оперируют полиция и прокурор. Случается Мейсону сталкиваться с подозрительным, недоброжелательным и даже откровенно враждебным отношением к себе со стороны местной полиции, представленной чаще всего лейтенантом Трэггом и сержантом Голкомбом. Что же касается окружного прокурора Гамильтона Бюргера, тот не теряет надежды взять у адвоката реванш за сокрушительные поражения в зале суда.
Детективы Гарднера с их неизменным и характерным для американского детектива хэппи-эндом, при всем мастерстве описания криминальной интриги и крутого действия, наполнены верой в торжество справедливости и правосудия. Гарднер не стремится слишком подробно описывать само преступление, не смакует отвратительные детали, не погружает читателя целиком в атмосферу дикого насилия и жестокости, как это делают представители так называемого жесткого детектива. Нет, знакомясь с романами Гарднера, читатель увлеченно следит за прихотливым бегом фантазии автора, за безупречной логикой, оригинальными умозаключениями и внезапными находками его героя. Невольно возникает желание самому приоткрыть завесу тайны над преступлением… Сам Перри Мейсон делает это, по законам жанра, лишь на самых последних страницах книги.
Здесь можно проследить отличия творчества Эрла Гарднера как достаточно характерного представителя американского детективного жанра, от его английских предшественников и современников.
Если вспомнить особенности, присущие творчеству таких мастеров английского детектива, как Агата Кристи, Чарльз Сноу, Джорджетт Хейер, У. Олби или У.Дж. Бэрли (который, несмотря на суперсовременный антураж его романов, целиком находится в русле традиции английского детективного романа), то ясно, что тонкий юмор повествования и характеристик персонажей, пространные, «со смыслом», описания обстановки, неспешное развертывание действия и назидательный смысл концовки почти наверняка можно обнаружить в каждом настоящем английском детективе. Более того, без этого как бы нет собственно английского детективного романа.
Почти таким же непременным условием является замкнутость пространства действия — либо это уединенный замок аристократа, куда собралось с дюжину человек, имеющих разнообразные причины смертельно ненавидеть друг друга, либо вышедшая в море яхта, либо остров, или уж, по крайней мере, вполне определенный, очерченный социальный круг, что также немаловажно для английского общества, все еще несущего в себе остаточные черты строгой сословности.
В английском детективе высшим шиком можно считать примерно такую реплику героя-разоблачителя: «Мне кажется, версия о самоубийстве не вполне убедительна, поскольку уважаемые джентльмены недооценивают значение того факта, что, по сообщениям приходящей прислуги, наш предполагаемый самоубийца вряд ли обладал достаточной силой духа и самообладанием, а коллекция его личного оружия не была столь велика, чтобы он мог трижды выстрелить себе в висок из трех разных марок пистолетов. Кроме того, ему уже не было особой нужды делать это, ведь накануне ночью из письма сэра Энтони он узнал, что все-таки станет шестым баронетом и получит наследство, так как его кузен, младенец, скончался от ветрянки». Конечно, есть примеры и совершенно иного рода, в частности Яна Флеминга, автора романов про легендарного Джеймса Бонда, но и тут присутствует не вполне заметная с первого взгляда «камерность» — ведь Бонд живет тоже в совершенно оторванном от общей реальности мире диверсий, как герои Ч. Сноу — в мире разведывательного детектива.