Я начал размышлять о побеге и продолжал жить с индейцами в Старом Челикоте, стараясь не вызывать подозрений. Первого июня они взяли меня на соляные источники на Сайоте и держали там десять дней, а сами добывали соль. В это время я охотился для них и обнаружил за рекой землю, которая превосходила другие кентуккийские почвы и была замечательно орошена.
Когда я вернулся в Челикот, я увидел четыреста пятьдесят индейцев, отборнейших воинов, вооружённых, разукрашенных самым воинственным образом и готовых следовать на Бунсборо. Встревоженный, я решил бежать при первой же возможности.
Я ушёл втайне от всех перед восходом шестнадцатого числа и прибыл в Бунсборо двадцатого после сташестидесятимильного путешествия, во время которого я ни разу принимал пищи.
Я обнаружил, что крепость в плохом состоянии, и мы немедленно приступили к починке стен, укреплению передних и боковых, скрытых ворот и насыпке двойного вала, завершив все работы за десять дней. В это время мы ежедневно ожидали появления индейской армии. Наконец, один из моих товарищей по плену сбежал от индейцев и сообщил, что они узнали о моём побеге и отложили наступление на три недели. Индейцы следили за нашими действиями и были сильно встревожены увеличением нашей численности и укреплением форта. Индейцы созвали великий совет племён, который размышлял дольше, чем обычно. Очевидно, они видели, что приближается час, когда «длинные ножи» могут совсем выселить их. Беспокоясь за своё будущее, они решили в корне истребить всех белых в Кентукки. Мы не были испуганы их передвижениями, но постоянно представляли свидетельства своей отваги.
Первого августа я во главе отряда из девятнадцати человек совершил набег на индейскую землю, чтобы неожиданно захватить городок Пэйнт-Крик-Таун, что на Сайоте. Когда до него оставалось четыре мили, мы встретили отряд из тридцати индейцев, которые следовали к Бунсборо на соединение с индейцами из Челикота. Между нами завязался короткий бой. Наконец дикари дрогнули и сбежали. Мы не понесли потерь, неприятель потерял одного убитым и одного раненым. Мы забрали у них трёх лошадей и весь груз. Двое моих людей, которые отправились к индейскому городу, сообщили, что он покинут. Мы не пошли дальше, а как можно скорее вернулись, чтобы защитить нашу крепость от другого отряда индейцев. Шестого числа мы прошли мимо индейцев, а седьмого – в целости прибыли в Бунсборо.
Восьмого числа появилась индейская армия. В неё входили четыреста сорок четыре индейца под командованием капитана Дюкена, ещё одиннадцати французов и нескольких индейских вождей. С развевающимися британскими и французскими знамёнами они маршировали в виду нашего форта. Получив предложение сдать форт его величеству королю Британии, я потребовал на размышление два дня, которые и были мне предоставлены.
Для нас это был переломный период. Защитников крепости было мало. У стен стояла могучая армия, вид которой предрекал неизбежную, жестокую смерть. Эта армия несла за собой опустошение. Смерть была предпочтительнее плена. Если бы крепость взяли штурмом, то нас бы предали истреблению. В таком положении мы решили держаться, сколько возможно. Мы немедленно собрали всех наших лошадей и коров и через скрытые ворота ввели их в форт. Вечером девятого я ответил, что мы решили защищать наш форт до последнего человека. «Нам смешны все ваши грозные приготовления, – сказал я их командиру, который внимательно слушал мою речь. – Но мы благодарим вас за то, что предупредили нас и дали нам возможность защищаться. Ваше усердие не увенчается успехом, поскольку наши ворота навеки останутся запертыми для вас». Не смею сказать, повлиял ли этот ответ на их отвагу, но, вопреки нашим ожиданиям, они решили обмануть нас, заявив, что губернатор Гамильтон приказал им только взять нас в плен, а не убивать. И если, добавили они, девятеро из нас выйдут и подпишут договор, они немедленно уведут войска из-под стен и мирно вернутся домой. Это предложение звучало заманчиво, и мы согласились на него.
Мы вели переговоры в шестидесяти ярдах от крепости, чтобы отвлечь их от нарушения слова, поскольку мы не могли избежать подозрений дикарей. В таком положении мы согласились со всеми статьями и подписали договор. Индейцы сказали, что, согласно их обычаям, в таких случаях каждому белому в знак дружбы должны пожать руки два индейца. С этим мы тоже согласились, но скоро осознали, что это была уловка, чтобы взять нас в плен. Они немедленно схватили нас, но мы, хотя и были окружены сотнями дикарей, вырвались от них и спаслись в крепости. Только один из наших был ранен, когда они начали стрелять. Они немедленно напали на нас со всех сторон, и между нами завязалась непрерывная перестрелка, которая длилась девять дней и ночей.