Уже и самолет скрылся из виду, когда Владик наконец справился с трудной задачкой.
— Кажется, двадцать шесть.
— Ого! — удивился Егорка. — И всего на четыре человека! У нас меньше, по три вилки. В стране двести пятьдесят миллионов человек. Даже больше. Возьмем не по три, а хотя бы по две вилки на человека. Пятьсот миллионов. Отпили от каждой по два зуба… Ты же убедился, что они лишние. Убедился?
— Ну, можно, конечно, и без них, — согласился Владик.
— Так, в одном зубе в среднем четыре грамма. Перемножь все, можешь потом проверить, — получишь четыре тысячи тонн стали и алюминия. Ровно двести самолетов.
Егорка, видимо, и сам удивился такому внушительному результату — сел, глаза уставил вперед, словно на широком зеленом лугу, уходящем к роще, он уже видел длинные ряды новеньких, стройных, со скошенными крыльями, серебристых лайнеров.
И Владик не мог не поразиться:
— А ты говоришь — ерунда!
— Ничего я не говорю, — возразил Егорка. — Просто новую вещь я придумал. Такую вещь, Владь, что не сравнить с вилкой… Никому еще не говорил, тебе первому.
— Это что же такое?
— Картошку есть любишь?
— Люблю.
— А слышал, сколько людей на картошке занято? Садить, окучивать, убирать. Не сосчитаешь. И вот я придумал, опыт поставлю такой. Возьму длинную трубу и просверлю в ней дырки. Трубу над грядкой укреплю, а под дырками вырою ямки. В них корзинки из железной сетки положу, а внутрь — по картофелине. Корзинки привяжу к трубе. Все понял?
— Дырки зачем, не понял.
— Как же без дырок? Один-то конец трубы я заткну пробкой, а на другой резиновый шланг надену. Шланг этот к бочке присоединю. Бочка наверху будет стоять, как в летнем душе.
— А, — догадался Владик. — Поливать будешь из дырок.
— Не только поливать. В бочке вместе с водой удобрений всяких разведу. По науке. И буду смотреть. Пришло время полить, подкормить — шланг разожму, пей, картошечка, питайся сколько нужно. Никакая жара не страшна, ни засуха. Ну как, здорово? Правда ведь здорово?
— Еще бы!
Владик нисколько не сомневался, что это необыкновенно здорово!
— Тогда и урожай будет хороший, правда?
— Хороший! Урожай будет такой, что, может, и в корзине не поместится. А убирать — легче легкого: поднял трубу, и все корзиночки выскочили. Обтряс, и чистенькая картошечка. Упакована.
— Как же это ты все придумал? — поразился Владик.
— Шевелю. Вот этими. — Егорка потрогал свой затылок. — Обязательно поставлю весной опыт. Надо подготовиться. Легко, думаешь? Какие, например, дырки делать? Одним и тем же сверлом? Нет, сначала маленькие надо, потом больше. Еще смотрю, клубни как под веткой растут. Все надо знать. Вот так, Владя. А ты думал, что у меня только кулаки… Ну, встали! Письмо бросим, и к щиту потом, поколдуем. Место для засады выберем. Как миленький, попадется он у меня!
— Кто?
— Ясное дело, Витька.
— А если это не Витька?
— Чего гадать? Когда попадется — поглядим.
В засаде
Целую ночь Егорка провел в засаде, и все напрасно. Когда начало светать, и в недалеком отсюда поселке вовсю распелись горластые петухи, он отвязал от кола леску, смотал ее и вытащил из земли пружинистый крючок с колокольчиком. А еще, позевывая и ежась от утренней прохлады, он скатал и засунул в рюкзак одеяло, в котором, хотя не раз и пробуждался, но, в общем, вполне сносно проспал ночь.
Не клеилось дело. Фанерный щит, уже довольно четко рисовавшийся в бледнеющем сумраке, стоял нетронутым. Злоумышленник не появился. А ведь вечером, часов около одиннадцати, Егорке показалось, будто кто-то прошел невдалеке. Он в ту минуту замер, весь обратившись в слух и сжимая в руке фонарик, но ничего подозрительного больше не донеслось. И леска не дрогнула, не звенькнул чуткий колокольчик.
Взволнованный, он долго не мог потом уснуть, все слушал, слушал…
Утром Владик едва дождался, пока Егорка проснется. Чувствовал себя Владик неважно. Еще с вечера, как только Егорка скрылся за калиткой, он вдруг ясно понял, что поступил плохо, не по-товарищески, как последний трус. Нельзя было Егорку отпускать одного. Подумаешь, приказ командира! Это же не армия. Мало ли что может случиться с ним в этой засаде. Вдвоем-то надежней. И не так было бы страшно. Владик до того рассердился на себя, что, кажется, готов был отправиться вслед за Егоркой. Но… на дворе уже стояла непроглядная темень, Наташа спала. Владик просто не нашел бы дороги к засаде у рощи.