– Забить пулю!
Семьдесят шесть человек вставили расширенный конец шомпола в дуло, загоняя пулю, бумагу и пороховой заряд к основанию ствола.
– Шомпол на место!
Шарп потянул железный прут вверх, слушая, как металл скрежещет о металл, одним движением развернул его в воздухе и узким концом вперед вставил в латунные трубки.
– Оружие к ноге! – крикнул капитан Моррис, и рота, теперь уже с заряженными мушкетами, вытянулась по стойке "смирно".
Противник все еще находился достаточно далеко для точного и смертельного выстрела, и семистам красномундирникам оставалось только ждать.
– Батальон! – прогремел в середине шеренги голос старшего сержанта Байуотерса. – Примкнуть штыки!
Шарп вытащил семнадцатидюймовый штык из ножен на правом бедре, вставил в канавку в верхней части ствола и, повернув, закрепил в "ушке". Теперь враг не сорвет штык с мушкета. С примкнутым штыком перезаряжать ружье значительно труднее, но Шарп уже догадался, что полковник Уэлсли, видимо, решил дать только один залп, а потом перейти в атаку.
– Грязная будет заварушка, – сказал он Тому Гаррарду.
– А их больше, чем нас, – пробормотал Гаррард, не спуская глаз с вражеских шеренг. – Да и идут хорошо.
Он был прав. Передние ненадолго остановились, поджидая, пока подтянутся задние, перегруппировались в плотную колонну и уже готовились продолжить наступление. Их ряды и шеренги представляли собой идеально ровные линии. Перепоясанные широкими кушаками офицеры были вооружены длинными, кривыми саблями. Одно из колыхавшихся знамен развернулось, и Шарп разглядел вышитое на алом фоне золотое солнце. Стервятники опустились ниже. Соблазн выстрелить по плотной массе наступающих был слишком велик, и обе легкие пушки британцев ударили противнику во фланг, но солдаты Типу стоически выдержали испытание, а офицеры позаботились, чтобы ряды не дрогнули в преддверии сокрушительного удара по ожидавшим их красным шеренгам.
Шарп облизал пересохшие губы. Так вот оно какое, войско Типу. Расстояние позволяло рассмотреть врага получше, и он увидел, что туники у них не просто сиреневые, а пошиты из кремово-белой ткани, украшенной розовато-лиловыми тигровыми полосами. На них были черные ремни, красные тюрбаны и пояса. Пусть и нехристи, но презирать их за это не было оснований, поскольку всего пятнадцать лет назад эти воины с тигровыми полосками наголову разбили британскую армию, вынудив оставшихся в живых капитулировать. Прославленное "тигровое" войско Майсура, солдаты султана Типу, контролировавшего всю Южную Индию до тех пор, пока британцам не пришло в голову перевалить через горную цепь и углубиться в сам Майсур. Союзником Типу выступила Франция, и несколько французов служили у султана военными советниками, но сейчас в плотной колонне Шарп не видел ни одного белого лица. Между тем сама колонна надвигалась под угрожающий гром барабанов. Они шли прямиком на 33-й полк, и Шарп, взглянув налево, увидел, что батальоны индийских сипаев еще слишком далеко, чтобы оказать реальную помощь.
– Рядовой Шарп! – Окрик Хейксвилла прозвучал настолько близко, что заглушил воинственные крики солдат Типу. – Рядовой Шарп! – снова крикнул сержант. Он быстро шел позади шеренги, за ним следовал капитан Моррис. – Дайте мне мушкет, рядовой Шарп!
– Мушкет в порядке, – запротестовал Шарп.
Хейксвилл торопливо схватил мушкет и с ухмылкой показал его капитану.
– Посмотрите, сэр! – закаркал он. – Как я и думал, сэр! Этот паршивец продал свой кремень, сэр! Продал какому-нибудь черномазому. – Хейксвилл торжествующе взглянул на Шарпа, и лицо его перекосилось. Открыв замок, он ловко выбил кремень и протянул капитану Моррису. – Обычный камень, сэр. Такой ни на что не годен. Должно быть, сбыл в обмен на местную девку, сэр. Грязный ублюдок, вот он кто, сэр.
Моррис посмотрел на камень.
– Продали кремень, рядовой? Отвечайте, – произнес он голосом, в котором презрение смешалось с надменностью и удовлетворением.
– Никак нет, сэр.
– Молчать! – завопил Хейксвилл, подаваясь к Шарпу и брызжа ему в лицо слюной. – Ложь! Наглая ложь! Заслуживает сурового наказания, сэр. Самого сурового наказания. Порки. Продать кремень! Солгать офицеру! Два преступления, сэр. Подлежит наказанию, сэр. Так написано в скрижалях.
– Да, наказать. Выпороть, – удовлетворенно кивнул Моррис. Высокий и сухощавый, как и Шарп, со светлыми волосами и тонким лицом, он был бы красив, если бы не одутловатость, являвшаяся следствием злоупотребления спиртным, посредством которого капитан боролся со скукой. Глаза капитана выдавали цинизм и кое-что похуже: презрение к людям. Хейксвилл и Моррис, подумал Шарп, достойная парочка ублюдков.