— Вы — безумец. — произнёс Шарп без малейшего, впрочем, сердца.
— Да. — польщённо признал Кокрейн, — Но разве моё безумие не возвышеннее трусливого здравомыслия? Противно жить под пятой всех этих стряпчих, делопроизводителей, начальников канцелярий. Противно смотреть, как они заливают чернилами последние огни, освещающие наш мир. Противно жить, ожидая, что однажды ночью опустится за вашей спиной мясницкий топор, срубая с вас шпоры за то, что вы смели нестись по жизни вскачь, а не пресмыкаться! Наполеону пятьдесят! У него впереди много лет, которые можно потратить на строительство государства нового типа. К нам присоединятся, только дай знак, его гвардейцы, обосновавшиеся в Луизиане. Из Франции прибудут добровольцы. Мы соберём вместе лучших бойцов прошедшей войны с обоих сторон, ибо дадим им вескую причину вновь заточить мечи!
Кокрейн наставил на стрелка палец:
— Ваше место среди нас, Шарп! Господь свидетель, как мы нуждаемся в таком воине, как вы! Чили — начало, мы захватим Перу, португальские территории, Мексику и не факт, что там остановимся! Вы будете генералом! Маршалом! Маршал Ричард Шарп, герцог Вальдивии, звучит? Назовите свою цену, что угодно, только давайте к нам! Хотите сюда семью, будет вам семья. Я пошлю за ними корабль! Господи, Шарп, это будет небывалое веселье! Вы и я, вы на суше, я на морях, рука об руку к новой державе, к новому миру!
— А как же О’Хиггинс?
— У него своя голова на плечах, — адмирал принялся мерить шагами комнату, — Выберет нашу сторону — милости просим. Предпочтёт законников — что ж, на войне, как на войне. А какую дорогу выберете вы, Шарп?
— Я выберу дорогу домой.
— Домой?
— В Нормандию, к жене и детям. Я слишком долго воевал, Кокрейн, с меня довольно. Не обессудьте.
Мгновение адмирал с сожалением смотрел Шарпу в глаза, затем кивнул, показывая, что уважает решение стрелка:
— Я посылаю за Бонапартом «О’Хиггинс». Раз вы не желаете к нам присоединяться, я вынужден вас задержать до его возвращения или пока не найду другое судно. Уж простите, но тайна превыше всего. Вивара я доставлю сюда, так что в Европу поплывёте вместе, а к тому времени, как доберётесь, уже ничто не сможет нам помешать. Поздно будет.
— Вам не выцарапать Наполеона со Святой Елены.
— Я смог захватить Вальдивию с тремястами сорвиголовами. Будьте покойны, и Наполеона с острова смогу умыкнуть. Это не трудно. Подполковник Чарльз нашёл господина, чрезвычайно похожего на Бонапарта. Визит вежливости, подобный тому, что нанесли вы. Двойник остаётся в Лонгвуде, император плывёт сюда. Просто. Чем меньше ухищрений, тем больше шансов на успех. — адмирал самодовольно хихикнул, — Ах, что за потеху вы пропускаете, Шарп! Зря, поверьте мне, зря!
Кокрейн решил освободить Бонапарта. Дьявол, наскучив миром, надумал выпустить из бутылки джинна войны. Корсиканское чудовище утопило в крови Европу, настал черёд Америки, и Шарп, запертый в Вальдивии, был бессилен. Он мог только смотреть, как ужас заходит на новый виток.
Блаз Вивар вернулся в Вальдивию через три недели после её падения, через три недели после падения Испанского Чили. На берег сходить он отказался. Унижение от пребывания на судне Кокрейна бывший капитан-генерал не желал усугублять, живя в крепости Кокрейна, тем более что всё это ещё вчера принадлежало Испании. Шарп навестил друга и нашёл его в глубокой меланхолии.
— Он нарушил слово! — возмущённо сказал Вивар, имея в виду Кокрейна, — И растоптал святость флага переговоров!
— Если вы зовёте человека «дьяволом», стоит ли удивляться, что он и ведёт себя соответствующе?
— Но он же дал слово! — с болью в голосе повторил Вивар.
Годичная робинзонада и личное поражение не прошли для него даром. Он исхудал, щёки ввалились. От человека, которого помнил Шарп, осталась тень. Теперь Вивар знал, что его поражение не только обошлось его родине в потерю колоний, но и несло новый кровавый кошмар континенту, а, может, и всему миру.
— Когда Кокрейн предложил встретиться, я думал, что он собирается сдаться и хочет обсудить условия. Я наивно торжествовал победу, предполагая, что «дьявол» будет выторговывать мятежникам хоть клочок земли на юге. Как же я был глуп! А Кокрейн предложил мне сдать Вальдивию. Для Бонапарта!
Вскоре Кокрейн принял Шарпа с Харпером в форте Ньебла. Адмирал, хохоча, поведал, как Сантьяго упрашивает его скорей переслать им захваченные ценности, а он тянет волынку, отговариваясь тем, что ему нужно всю добычу тщательно пересчитать. На самом деле, адмирал придерживал деньги для Наполеона. Война — занятие дорогостоящее.