Ядро не долетело сто ярдов, затем перепрыгнуло через голову Веллингтона и улетело в дубовую рощу. С потревоженных ядром веток посыпались листья.
— Их пушки слишком холодные, Хоган, — сказал генерал. — Сплошные недолеты.
— Не такие уж большие, милорд, — сказал Хоган с чувством, — к тому же стволы прогреются быстро.
Веллингтон хихикнул.
— Цените свою жизнь, не так ли? Хорошо, уезжаем. — Его Светлость щелкнул языком, и лошадь покорно пошла вниз по склону мимо британской пушечной батареи, которая была скрыта от противника земляным валом, усиленным заполненными почвой корзинами. Многие из артиллеристов разделись до пояса, некоторые спали, и ни один, казалось, не заметил проезжающего командующего. Другой генерал, возможно, был бы раздражен равнодушием батарейцев, но быстрый глаз Веллингтона отметил хорошее состояние пушек, поэтому он просто кивнул командиру батареи прежде, чем махнуть своим адъютантам, державшимся в отдалении.
— Так какие у вас новости, Хоган?
— Слишком много новостей, милорд, и ни одной хорошей, — сказал Хоган. Он снял свою шляпу и обмахиваю ею лицо. — Маршал Бессьер присоединился к Массена, милорд. Привел с собой изрядно кавалерии и артиллерии, но никакой пехоты, как нам сообщают.
— Ваши партизаны? — спросил Веллингтон об источнике информации Хогана.
— Действительно, милорд. Они тайно сопровождают Бессьера. — Хоган вынул табакерку и заправил в нос понюшку, в то время как Веллингтон переваривал новости. Бессьер командовал французской армией в Северной Испании — армией, полностью поглощенной борьбой с партизанами, и сообщение о том, что Бессьер ввел войска, чтобы усилить маршала Массена означало, что французы готовятся к прорыву осады Алмейды.
Веллингтон молча проехал нескольких ярдов. Его маршрут привел его к пологому откосу с травянистым гребнем, с которого открывался новый вид на крепость противника. Он вынул подзорную трубу и долго, внимательно рассматривал низкие стены и разрушенные артиллерией крыши. Хоган представил, как артиллеристы разворачивают пушки, чтобы навести их на новую цель. Веллингтон что-то проворчал, затем сложил подзорную трубу.
— Значит, Массена идет, чтобы пополнить запасы этих мошенников, не так ли? И если он преуспеет, Хоган, то у них будут достаточно продовольствия, чтобы продержаться, пока не замерзнет ад, если мы не штурмуем сначала этот город, а штурм затянется до середины лета по крайней мере, и я не смогу штурмовать Алмейду и Сьюдад Родриго одновременно, значит Массена надо просто остановить… Это пойдет низко, я гарантирую. — Это последнее замечание касалось орудия, которое только что выстрелило со стен. Струя дыма ударила через траншею, и Хоган попытался разглядеть, куда летит снаряд. Пушечное ядро прилетело за секунду до звука выстрела. Ядро подпрыгнуло на склоне рядом с окружающей генерала группой и срикошетировал высоко над его головой, чтобы расколоться о ствол оливкового дерева. Веллингтон повернул коня.
— Но вы понимаете, что это будет означать, Хоган, если я попытаюсь остановить Массена перед Алмейдой?
— Коа, милорд.
— Точно. — Если британская и португальская армия начнут сражение с французами вблизи от Алмейды, тогда в тылу у них окажется глубокая, с быстрым течением река Коа, и если Массена преуспеет в том, чтобы обойти правый фланг Веллингтона, что он, конечно, попытается сделать, то армии останется одна дорога — только одна дорога, по которой она сможет отступить, если потерпит поражение. И эта единственная дорога ведет через высокий, узкий мост на Коа (не считая абсолютно непроходимого ущелья), и если побежденная армия со всеми ее пушками и багажом, и женщинами, и вьючными лошадьми, и раненными должна будет идти через тот узкий мост, начнется хаос. И в этот хаос врубится тяжелая кавалерия императора, всадники с острыми палашами, и таким образом прекрасная британская армия, которая выгнала французов из Португалии, умрет на границе Испании, и новый мост на Сене в Париже получит почетное «Мост Кастелло Бом» — в ознаменовании места, где Aндре Массена, маршал Франции, разбил армию лорда Веллингтона.
— Значит, мы должны будем разбить маршала Массена, не так ли? — сказал Веллингтон сам себе, затем обратился к Хогану: — Когда он приедет, Хоган?