Внезапно, откуда ни возьмись, из кустов выскочил кролик, бросился к воде, но неожиданно подпрыгнул в воздухе, ибо стрела поразила его в сердце. Он умер прежде, чем упал на землю.
Монах Тук выпрямился и огляделся вокруг. Шорох в кустах заставил его повернуть голову и он очутился лицом к лицу с самым страшным разбойником, которого когда-либо видел. Мужчина был в лохмотьях неизвестного происхождения, в правой руке он держал лук, изношенный колчан со стрелами висел на плече. Он испуганно уставился на монаха, но потом его грязное лицо осветилось улыбкой, обнажившей два ряда грязных, гнилых зубов.
- Доброе утро, монах! - сказал мужчина высоким пронзительным голосом. Я отшельник из Копманхерста. Я ищу убитого кролика. Ты его не видел?
- Этот несчастный лежит здесь, потому что одна из твоих стрел пронзила его сердце! Значит ты отшельник из Копманхерста? Ну и ну!
- Это действительно я! - настаивал грязный человечек. - Я к вашим услугам, монах!
- Отшельник из Копманхерста, - все еще не верил монах, - я думал, что знаю всех отшельников в этой части света, но ты мне неизвестен. Когда-то здесь действительно жил отшельник, он был моим добрым другом, но бедняга умер много лет назад.
- Это был мой дядя, - трагическим тоном сказал человек. - Бедный дядя Мендикус, я так его любил! Когда он умер, я занялся его делом, то есть стал отшельником, я имею в виду.
- Неужели? - недоуменно сказал монах Тук. Его брови поднялись так высоко, что почти касались волос, ровно подстриженных вокруг головы. На макушке сияла тонзура. - Я не помню, чтобы отшельник Альфред... имел племянника. Насколько я знаю, у него не было родственников.
- Ну, - запинался мужчина, - он был мне вроде приемного дяди, я, любя, называл его Мендикус, а теперь позволь мне взять кролика, его нужно освежевать, вымыть и положить в котел, иначе у меня сегодня не будет еды.
- Мне так часто хотелось вновь посетить его пещеру, - сказал Тук, поднимаясь на ноги. - Я пойду с тобой и побуду там несколько часов, вспоминая добрые старые времена, которые я проводил с другом. Показывай дорогу, дорогой отшельник! Я последую за тобой со своими нищенскими пожитками. Пошли, дорогой друг, пошли!
Отшельник подобрал кролика и двинулся через лес, а монах Тук последовал за ним.
- Надеюсь, что ты - святой человек и строго соблюдаешь заповеди, сказал Тук, тащась за мужчиной, хотя с легкостью мог бы обогнать его и пройти путь туда и обратно быстрее, чем отшельник.
- Я настоящий святой, - сказал человек.
- Этот кролик для сегодняшнего обеда? - тихо спросил Тук.
- Да, - ответил человек, собирая орехи и ягоды по дороге.
- Значит кролик предназначен на сегодня? - пробормотал Тук, глядя на человека с подозрением. - Мясо на обед. Ты что забыл, что сегодня пятница, и никто не имеет права есть мясо в святой день? Тебе следовало бы знать это, друг отшельник.
- Ну, - запнулся отшельник. - Я ошибся. Кролик будет на завтра. Из-за старости я становлюсь рассеянным.
Человек не показался монаху слишком старым, но он ничего не сказал.
Отшельнику явно не хотелось возвращаться домой и мужчины, наловив рыбы и поохотившись, добрались до пещеры лишь к ночи. Когда они наконец достигли жилища отшельника, монах Тук устал и разозлился, потому что этот человек был лгуном.
Монах был очень сильным, но грузным человеком и поэтому не любил физических упражнений. Ноги болели от напряжения. Он с радостью присел перед пещерой отшельника и ждал, пока человек приготовит ужин и подаст его.
Еда появилась на удивление быстро. Тук увидел перед собой грязную деревянную тарелку, на которой лежал кусок черствого хлеба и засохший сыр, и кружку, наполненную затхлой водой.
- Это плохая плата за сегодняшнюю охоту, - сказал монах.
- Ничего лучшего я быстро собрать не смог, - ответил отшельник. - Рыба не очищена и не разделана. Это займет время. Если вы подождете, то я приготовлю еду и получше. За плату.
- Ты хочешь взять с меня деньги за еду, которую я добыл сегодня? возмутился монах. - Неужели ты попросишь деньги и за ночлег? За постель на голой земле?
- Конечно, - ответил отшельник. - Я беден. Неужели не видно?
- Человек не может быть бедным, получая от леса все, - сказал Тук. Свари мне пару форелей. И поторопись, отшельник!
Человек скорчил отвратительную гримасу, но занялся приготовлением еды, а Тук побрел в пещеру, чтобы осмотреть жилище.
Там было темно и страшно грязно, тощая голодная собака бешено лаяла, как-будто хотела наброситься на него.
- Не беспокойся, собака, - сказал Тук. - Я не трону твои нищенские мешки и свертки, хотя мне и интересно, что там внутри. Тут огромное количество всякой всячины.
Потом Тук пошел к реке и осмотрел привязанную к берегу плоскодонку. Лодка не пропускала воды, по выглядела запущенной и нуждалась в ремонте.
Еду можно было бы приготовить и получше, но она, во всяком случае, была свежей и не пахла плесенью. Тук бросил хлеб и сыр собаке, она схватила их и жадно съела.
К тому времени, как они убрали остатки еды, уже стемнело. Тук бросил еще несколько кусков явно умиравшей от голода собаке, которая виляла хвостом и умоляюще смотрела на него. Она лаяла и рычала на отшельника, будто намеревалась ухватить его за горло, если тот подойдет ближе.
- Когда-нибудь я пущу стрелу в это мерзкое животное, - пробормотал отшельник.
Монах Тук понял, что между хозяином и собакой не было никакой привязанности.
- Думаю, что сегодня я посплю на воздухе, - зло сказал монах. - Здесь и воздух более свежий, да и голову можно положить на ветки.
Он коротко пожелал доброй ночи негостеприимному хозяину, затем отошел на расстояние пятидесяти ярдов от пещеры и расположился в кустах так, чтобы его не было видно и чтобы шум из пещеры, издаваемый ее презренными обитателями, не доходил до него.
Через некоторое время отшельник зажег светильник и сел у пещеры, прихватив с собой кусок сладкого и очень вкусного на вид пирога. Он жадно ел, а у Тука текли слюнки от вида поглощаемой пищи.
Ворча про себя на жадность этого человека, монах уже почти задремал, когда вдруг услышал приближающийся к пещере топот копыт и яростный лай собаки.