– Понял и отлично, – язвительно заметил Робин. – Здесь ведь пахнет деньгами? Вот вы и постарались, чтобы ваш брат наложил на них лапу. Могу поспорить, он отвалит вам приличную сумму!
– Как ты смеешь! – вскричал епископ, лицо которого покраснело от ярости.
Робин откинул плащ, сбросил капюшон и подул в рог, уверенный, что его люди находятся поблизости, ибо прежде чем отправился с Аланом в собор, он оставил в лесу прикрепленную стрелой записку. Он видел, как один из членов его отряда выскользнул из-за деревьев и забрал ее.
Внезапно собор наполнился людьми, одетыми в зеленое. Поскольку шериф и большинство его солдат уехали из города, воины Робина были уверены в успехе. Тем не менее, все понимали рискованность операции.
Алан-а-Дейль поспешил к нефу, взял невесту за руку и ласково улыбнулся ей.
– Я отказываюсь совершать обряд, их помолвка не была объявлена! – закричал епископ.
– В этом случае, – прогрохотал голос. – Я сам объявлю ее.
Сказав это, Маленький Джон вышел из-за колонны храма, взял лежавший на одной из подставок стихарь, и, несмотря на явное несоответствие роста, надел его. Затем великан сделал один огромный шаг и к удивлению прихожан очутился на кафедре для проповедей.
Звонким голосом он семь раз прочел объявление и изрек:
– Пусть трех раз недостаточно, но семи должно хватить. Если епископ и теперь отказывается поженить их, у нас есть добрый братец Тук, который с радостью займет его место.
– Ничего подобного, – пробормотал епископ, теребя рясу. – Конечно, я совершу обряд бракосочетания. Почему бы и нет?
Угловым зрением он заметил, что Робин Гуд повесил арфу на плечо, а в руках держит лук. Епископ тут же вспомнил рассказы о том, что Робин умеет натянуть лук и выпустить стрелу в цель быстрее, чем кто-либо живущих на этой земле.
– А теперь начинайте службу, – твердо приказал Робин Гуд. – Иначе вам же будет хуже.
– Хорошо, – сказал епископ, – но вы об этом пожалеете. Мы вам отплатим, и я, и мой старый брат, у которого разбито сердце.
Древний рыцарь отошел к загороженному месту в соборе и устроился на одной из скамеек, причем выглядел он так, будто испытал настоящее облегчение, потому что отпала нужда жениться на молодой и игривой женщине, которая будет мучить и пилить его до конца дней.
Отказавшись от дальнейшего сопротивления, епископ взял в руки молитвенник и начал службу. Прихожане замерли. Потом епископ провозгласил молодых мужем и женой и благословил кольцо на руке невесты.
Когда служба закончилась, счастливая пара под прикрытием стрел Робина и его соратников покинула собор. Они оседлали лошадей, а люди Робина пешком последовали за молодоженами, готовые противостоять любым препятствиям, которые могли возникнуть на пути.
– Какое-то время для вас небезопасно появляться на людях, – сказал Робин, нахмурив загорелый лоб. – А что если вы проведете медовый месяц в Шервудском лесу? Мы будем охранять и опекать вас, а когда все успокоится – поедете домой?
– У меня нет дома, – вздохнул Алан-а-Дейль. – Думаю, ни один жених не был столь плохо подготовлен к браку, как я.
– И у меня теперь тоже нет дома, – сказала невеста. – Я жила у епископа и его жены и их противного старого братца с того момента, как умерли мои родители. Я не могу привести туда мужа, а состояние и дом я получу в наследство еще не скоро. Но если Алан решит остаться с людьми из Шервуда, я последую за ним. Лучше я проживу на свободе в Шервуде всю жизнь, чем попаду под пяту епископа и шерифа. Мои деньги лежали в доме моего друга, и он платил мне за это приличные проценты. Теперь я заберу их при первой возможности. Можете пользоваться моим капиталом, как пожелаете. Он сослужит вам всем хорошую службу.
– Это самый счастливый день в моей жизни, – воскликнул Алан-а-Дейль. – Пожалуйста, верните мне мою арфу, добрый Робин, и я спою свадебную песню.
Так Алан-а-Дейль и его невеста стали жить в Шервудском лесу, им предстояла долгая счастливая жизнь и множество приключений.
Глава 11. МЕСТЬ ЕПИСКОПА.
Уормен смотрел на разъяренного епископа Питербора, который стоял по другую сторону неубранного стола. Много лет назад Уормен работал на бывшего графа Хантингдонского, сторонника короля \ Ричарда. Однако вскоре крепнувшие симпатии Уормена к принцу Джону стали причиной страшной ссоры с графом, которая закончилась битвой на мечах. На щеке Уормена навсегда остался глубокий шрам от графского меча.
Теперь этот человек работал на епископа в качестве писца и доносчика. Епископ не пропускал ни одной ноттингемской новости, умело используя доносы. Уормен всегда знал, когда должны перевозить деньги или сокровища, и исправно поставлял эту информацию шерифу и его людям, благодаря чему принц Джон получал хорошую добычу.
Но теперь мысли епископа занимало нечто другое, а именно, месть Робин Гуду и его соратникам за ту шутку, которую они сыграли с ним на свадьбе Алана-а-Дейля.
– У меня есть план, – ворчал епископ. – Нужно все хорошо подготовить, Уормен.
Глаза Уормена злобно поблескивали, но он молчал, радуясь возможности отплатить Робину любым способом.
Епископ слабо улыбнулся одними губами и продолжил разговор:
– Найдите четверых человек, которые, по вашим сведениям, в душе симпатизируют Ричарду и противостоят нашему любимому принцу Джону. Сделайте так, чтобы все узнали, что послезавтра их повесят в Шервудском лесу. А мы поспособствуем, чтобы информация дошла до Робина. Так мы сможем захватить его и его людей, они непременно попытаются спасти заложников. Я уверен, что Робин клюнет на приманку.
Епископ и Уормен продумали все до последней мелочи, после чего писарь ушел, чтобы сделать необходимые приготовления и проследить, действительно ли произведены аресты.
Дабы устранить всякие сомнения в том. что новость о готовящейся казни дойдет до Робин Гуда, Уормен послал городского крикуна известить о ней жителей Ноттингема. Сам же на некоторое время задержался на улице, наблюдая, как восприняли это объявление жители сломленного города.
Уормену показалось, что в толпе промелькнули лица нескольких сторонников Робина. Их очевидная озабоченность вызвала у Уормена злобную усмешку. Затем Уормен пошел договариваться о казни с городским палачом.
– С тобой пойдут еще три человека из охраны, – объяснил Уормен палачу. – Ты казнишь приговоренных на поляне у ручья, который протекает у главной дороги, ведущей к лесу. Мы всегда используем это место для казни за пределами города. Когда все закончится и люди умрут, оставь их там, об остальном мы позаботимся сами. Вешать будешь завтра в десять часов утра.
На улице у окна палача, будто для того чтобы завязать шнурок, остановился нищий. Справившись с ним, он стал приставать к прохожим с просьбами о подаянии. Когда Уормен вышел от палача, нищий нырнул в толпу и исчез.
Позднее вечером люди Робин Гуда делились новостями со своим предводителем. Слушая их, Робин хмурился.
– Это необычная казнь, – тихо сказал он. – Впервые слышу о том, что городского крикуна послали на улицы, дабы объявить о предстоящей казни. Чувствую, что для нас готовят ловушку. Нужно перехитрить их. Для осуществления моего плана мы выйдем рано утром. Я его хорошенько обдумаю и после ужина дам подробные инструкции. Очень похоже на то, что нам предстоит грандиозная битва. Поскольку сейчас шериф в отъезде, думаю, что за всем этим стоит епископ Питербора. К палачу ходил Уормен, а он работает у него писцом. У епископа есть причины для мщения, так что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто стоит за всем этим.
На какое-то время Робин задумался. После ужина он сделал распоряжения. Потом все отправились в пещеры, чтобы хорошо выспаться перед предстоящей на рассвете работой.