Но открыв дверь комнаты, она неожиданно просияла и вскрикнула.
— Мой мальчик! Он вернулся!
На столе лежал портфель Рустема, лежал по-домашнему, мирно.
Бабушка, бросив полотенце, обернулась на вскрик да так и застыла на месте, тоже увидев портфель на краешке стола.
— Где же он? Или спрятался за дверью?
У бабушки закружилась голова от волнения.
— Вот озорник...
Тетя Гайша открыла портфель, порылась в учебниках.
— Кто принес, мама?
— Никто не приносил.
— Как же это никто? Хашим приходил?
— Нет, доченька. Я вот на стол накрывала к твоему приходу, и никакой сумки на столе не было. Да и не заходил никто. Может, сама принесла и смеешься над старухой?
— Перестаньте меня разыгрывать! Говори же, мама, где Рустем? Куда он спрятался?
Рустем любил прятаться, заслышав стук в дверь, и выскакивать с криком из шкафа — вот было смеху-то в доме. И тетя Гайша, зная эту привычку сына, ходила из комнаты в комнату, заглядывая в каждый уголок.
Она тихо звала:
— Ах ты, проказник, вот сейчас найду. Вылезай скорее...
Бабушка не выдержала и расплакалась, а тетя Гайша, точно вспомнив о чем-то, вернулась к столу, чтобы взять из портфеля дневник, но удивительное дело — стол был пуст.
— Мама, ты убрала портфель?
— Я не трогала. Да ты сама, наверное, унесла в другую комнату.
Теперь уже искали портфель. И не находили. Надо же такому случиться! Тетя Гайша ругала себя за то, что сразу не просмотрела тетради и учебники сына. Вот ищи теперь...
Пришел с работы дядя Хашим и тоже принялся искать. Тетя Гайша и бабушка уже притомились и сидели на диване молчаливые, глядя перед собой, думая каждый свое.
Дядя Хашим искал молча. «Очень похудела, — думал он о жене. — Вот и с портфелем придумала. Им обеим показалось... Как-то надо того... успокоить».
— Зачем так убиваться, — сказал он, присев рядышком. — Сердце мое не верит, что Рустем пропал. Возьми себя в руки. Не плачь. У тебя сдали нервы. Портфель Рустема остался с ним. Я сам видел, как он собирался в школу. А ты говоришь: в руках держала. — Дядя Хашим положил ладонь на руку жены. — Тебе показалось. Ты все время думаешь о нем, и тебе показалось.
Но тетя Гайша вдруг бросилась к столу.
— Вот он! Вот!
Портфель лежал на прежнем месте. Откуда он взялся — никто не знал. И это было похоже на какой-то сон, где чудо появляется неожиданно, из ничего.
— Я тоже, кажется, схожу с ума! — сказал пораженный дядя Хашим. — Не может быть, чтобы мы все...
Тетя Гайша, казалось, обо всем забыла. Она видела только портфель и быстро перебирала учебники, точно где-то в тесной глубине за ними мог спрятаться Рустем.
«Не ищите меня»
Горка учебников и тетрадей образовалась на столе. Все трое: и тетя Гайша, и дядя Хашим, и бабушка растерянно и внимательно перелистывали страницы.
Из учебника химии выпал вдвое сложенный лист.
— Читай скорее...
«Я своего добился. Исполнилась моя мечта. Да здравствует бабушка! В моих руках то, во что никто не поверит. Я стал сильным и могучим. Почему я не большой? Эх, показал бы я фашистам. Родители подумают, что я пропал, будут плакать. Мама приготовит утром мне сливки, а меня нет. Но...
Не ищите меня, все равно не найдете.
Я есть и меня нет.
Я ухожу. Так надо. Рустем».
— Слава богу, хоть жив.
— Я же говорил, ничего с ним не случилось. Просто он зафантазировался.
— Но как понимать записку, Хашим? Или же... Мне страшно почему-то стало. Вдруг он... сошел с ума? Много читал — и вот. И немецкий язык учил. Ты настаивал, а он и рад.
И тетя Гайша снова взялась перечитывать записку. Она искала ответа и не находила.
— Ну, что же ты? Нельзя вот так сидеть сложа руки и ждать, когда он придет. Что-нибудь надо придумать.
Дядя Хашим будто очнулся. Поднял глаза.
— Не пропадет он. Сейчас я иду в управление милиции. Помогут. В конце концов хватит размышлять. Покажу им записку. Возможно...
— Что — возможно?
— Он мог укатить на фронт. Сейчас мальчишки только об этом и думают.
— Это Рустем-то?
— Да. И не удивляйся. Неделю тому назад я брал его с собой в Дом учителя. Там говорили о партизанском отряде, организованном детьми.
Тетя Гайша посмотрела на записку, покрыла ее ладонью.
— Почему же он об этом не пишет. Нет, он мал для фронта. И не решился бы никогда. Там тревожно сейчас. И потом его давно бы вернули.
— Я пошел в милицию, — сказал дядя Хашим.
В киоске он купил газеты. На ходу пробежал глазами сводку Совинформбюро.