- Вы правы, - со вздохом произнес доктор Флит, присаживаясь к столу. - В этом судке, кажется, фаршированная камбала?
- Да, приношение миссис Бердворф. Начинайте с камбалы.
Иеремия взял флакон, откупорил и понюхал:
- Ага, черносмородиновая... Производство миссис Лотис. По четыре унции хватит. - Он разлил черносмородиновую по рюмкам.
Челюсти преподобного двигались словно хорошо смазанные и пригнанные жернова, дробя поджаренные гренки с маслом и сыром.
"Функция жевательного аппарата отца настоятеля, записал впоследствии доктор Флит, - была сохранена полностью, несмотря на значительное изменение конфигурации челюстей, особенно нижней, принявшей совершенно округлую форму".
Насытившись, доктор Флит не обнаружил никакого желания засиживаться здесь, тем более что предположение Фредсона о заразности болезни заставило его насторожиться. Доктор что-то слышал вчера о происшествии в бродячем цирке, но не придал значения болтовне горожан. Если даже у циркового жирафа ящур, то ни у Иеремии, ни у остальных трех пациентов не было и намека на эту болезнь. Восприимчивость людей к ящуру вообще не велика. Но сегодня доктор мог убедиться, что, несмотря на разнообразие внешних форм четырех случаев, они сходны в основном: деформация лица вела к тому, что человек становился неузнаваемым.
- Ну, доктор Флит, - сказал Иеремия, ковыряя во рту зубочисткой, слушайте. Это пришло сразу, сегодня утром. Я брился перед зеркалом и все шло благополучно. Я уже вытерся одеколоном и убирал в футляр бритвенные принадлежности; случайно я взглянул в зеркало. Сначала я подумал, что как-нибудь нечаянно задел его и оно дало трещину. Казалось, будто страшная лапа свернула мне челюсть на сторону. Я позвонил Майклу и улегся в постель. Но прихожанки, узнав о моей болезни, нагрянули с молитвенниками и приношениями. Помогайте, доктор! Я привык к моему лицу, привыкли и прихожане. Им будет трудно приспособиться к слушанию проповедей, исходящих от незнакомого. Я понимаю их психологию, поймите и вы мою.
- Мне хочется добраться до истины, - сказал доктор Флит. - С чем бы вы могли связать возникновение этого... преображения?
Иеремия задумался.
- Не могу понять... Вчера... Что было вчера? Обыкновенный день. Впрочем, погодите, доктор... Нет, это просто был сон...
- Рассказывайте сон!-приказал доктор Флит.
- Вчера моя экономка миссис Хьюз уехала к родственникам в Гууль, - начал Иеремия. - До самого ужина я провел время за чтением проповедей. Поужинав, я с книгой перешел сюда и раскрыл окно. - С этими словами Иеремия отдернул бархатную оконную портьеру.- Как видите, окно выходит в сад. Прямо площадка для крокета, направо розарий. Налево растет старый бук. Вот большая ветка протягивается параллельно окну. Я дочитал проповедь "О сладости бытия", разделся и потушил лампу.
Только отсвет фонаря, что горит около церкви, падал сюда. Вот так... Иеремия потушил люстру. Спальня теперь освещалась только ночником у кровати и полоской света снаружи. - Мне казалось, что спал я больше часа вот на этой постели лицом к окну. Проснулся я внезапно от странного булькающего звука, как будто маленькое животное лакало что-то. Открыв глаза, я увидел силуэт маленькой собачки, пробежавшей по подоконнику. Мне показалось, что она задела стакан, и ложечка в нем звякнула. Этот звук я отлично запомнил. Покa я соображал, каким образом собачонка могла взобраться по ветвям бука к окну, животное повернуло голову в мою сторону, жалобно мяукнуло...
- Вы хотите сказать: залаяло,-поправил доктор.
- Нет, Флит, нет! Самое странное в этом сне было то, что собачонка именно замяукала, как кошка, и скрылась.
- Что же дальше? - спросил Флит.
- .Сердце у меня неприятно билось. Меня почему-то взволновал этот сон. Я подошел к окну -.все было тихо. Правда, ветка бука слегка колыхалась.
- Что же вы сделали потом?
- Потом? Как я уже сказал, я был несколько взволнован и жадно выпил стакан воды.
- Который стоял на подоконнике?
- Да. А что?
- Ничего. Простите, я перебил вас, - проговорил доктор Флит.-Какой вкус был у воды?
- Самый обыкновенный. Я не пью сырой. Миссис Хьюз настаивает на кипяченой. Потом я запер окно, опустил штору и заснул.
- Все? - глухо спросил доктор Флит.
За дверью послышались женские голова. Иеремия испуганно зашептал:
- Так и есть. Она!
Глаза доктора выразили недоумение.
- Кто?
Иеремия безнадежно, почти с отчаянием махнул рукой.
- Миссис Хьюз. Наверное, Майкл дал ей телеграмму о моей болезни, и вот она примчалась. Гасите свет, дорогой Флит.
В полутьме Иеремия поспешно укладывался в постель.
В дверь барабанили настойчивые кулаки. Доктор Флмт шарил по спальне, ища свой саквояж, так как забыл, куда его поставил.
- Ну, я укрылся одеялом, - простонал Иеремия, ворочаясь на матраце. Отпирайте дверь и впустите сюда миссис Хьюз. Могу я надеяться, что преображение окончится?
Доктор Флит нашел саквояж.
- Диета, режим и микстура, - ответил он бодро. - Эта медицинская троица со времени Гиппократа еще ни разу не дала осечки, отец настоятель. - Доктор повернул ключ в двери. - Прошу вас, миссив Хьюз.
Экономка преподобного Иеремии ворвалась, не сняв еще с шляпки дорожного вуаля.
- Что-нибудь серьезное? Почему вы заперлись?
- Преподобный Иеремия устал от служения человечеству, - произнес в ответ доктор Флит чрезвычайно веско. - Важные нравственно-философские мысли, которыми он занят, требуют, чтобы никто не смел его беспокоить. Да, даже вы, миссис Хьюз. Пойдемте в кабинет. Я напишу рецепты. Исполняйте мои предписания. И храните молчание. Преподобный отец знает молитвы наизусть и будет произносить их в своем сердце. В посещениях посторонних нет нужды.
- Как вы добры, доктор! -пролепетала миссис Хьюз.
Медленно возвращался доктор Флит домой, задумчивый и уставший. Впервые в его практике встретились такие случаи. Бывают люди курносые и с длинными носами, с квадратными и округлыми подбородками, с низкими и высокими лбами, и это никого не беспокоит. Но если бы у курносого внезапно удлинился нос или подбородок у человека вдруг изменил бы свои очертания? Только внезапное нарушение привычного вызывает беспокойство. Разве с течением времени не изменяются черты человеческих лиц? Разве в старикашке Орфи можно сейчас узнать того молодого дрогиста, который тридцать лет назад пришел знакомиться к Флиту? Да разве кго узнал бы сейчас и молодого студента Флита в докторе Флите, жирном, обрюзгшем, с малиновым носом, расцвеченным синеватыми жилками? А ведь это один и тот же Гораций Флит.
"Значит,- заключил доктор Флит,- неожиданность - это лишь функция времени".
IV
Эти события развернулись в Эшуорфе в тот день, когда я блуждал по Длинному Хоботу.
А теперь я стоял перед птицеловом.
- Вандок?-спросил я, и кулаки мои разжались.
Это было необычайно. Этому верилось с трудом. Но птицелов напомнил мне такие подробности наших встреч в парке "змеиного профессора" и на суде в Рангуне, что сомнениям не оставалось места. -Да, это был Вандок! Он стал меньше ростом, но, приглядевшись и прислушавшись, можно было, пожалуй, найти отдаленное сходство с тем парнем, который проиграл мне доллар в Белл-Харборе при первом знакомстве.
- Вы страшно изменились, Ванйок, - промолвил я, выслушав птицелова, - но не перестали быть негодяем. Мало того, что вы промышляли воровством, вы еще и убили доктора Рольса...
- Перестаньте, Пиигль, - серьезно отозвался Вандок.
- Молчите! Из-за вас я чуть не попал на электрический стул. А теперь вы тут, похититель амей, бандит Карнеро?..
- Больше спокойствия, Пингль, - прервал меня Вандок. - Я не Карнеро и не убивал Рольса. Ваши вопросы и сомнения вполне законны. Мне самому хочется кое-что выяснить в делах, которые так изменили нас с вами. Поэтому не станем вешать носы на квинту и приободримся. Сядем, старый дружище, и обсудим положение.