— Благодарю вас, профессор, — мог только вымолвить я.
Таково было мое пробуждение на научной станции профессора Мильройса, куда он привез меня из Набухатры.
Милый и чрезвычайно вежливый китаец Хо, принесший мне прекрасный завтрак, был очень приятно изумлен, когда я сказал ему несколько фраз на его родном, языке, и с этого момента я завоевал его доверие.
Два дня он не отходил от меня, ухаживая, как за ребенком, и от него я узнал некоторые подробности.
Станция расположена на берегу реки к северу от Рангуна, как раз на дороге, ведущей к этому порту, что на берегу Бенгальского залива, к западу от границы Таи. Мильройса здесь зовут «змеиным профессором», потому что он целыми днями возится в лаборатории с ядовитыми змеями, и считают очень богатым человеком.
На третий день я почувствовал себя совершенно здоровым и мог несколько ближе познакомиться с научной станцией.
Она состояла из одного каменного дома, где помещались лаборатория и комнаты профессора, и из нескольких бунгало, в которых жили его ассистентка мисс Лиз, туземец-шофер и несколько служителей-китайцев. За высокими стенами был разбит обширный тропический парк, где профессор разводил всевозможные породы змей.
— Я изучаю змеиные яды, Пингль, — сказал Мильройс, вводя меня в парк. — Мне думается, что их можно использовать для лечения некоторых заразных болезней. Но главное, змеиные яды, которые мы здесь собираем, нужны для изготовления противоядий против укусов этих гадов, которых вы видите перед собою…
Мы проходили по дорожкам между рядами клеток с мелкими решетками, где жили змеи.
— Ведь в Индии от укусов змей погибает не одна тысяча людей, а в Бразилии, скажем, ядовитые змеи кусают около двадцати четырех тысяч человек в год. Правда, лучшая профилактика — это массовое истребление змей, но когда человек уже укушен, его надо спасать прививкой…
Парк «змеиного профессора» поразил меня. Часть его была разделана под культурный ботанический сад, с дорожками, клумбами и водоемами, из которых вода переливалась приятно журчавшими водопадами. Здесь Лиз показала мне множество цветов и растений, о которых я только слышал на уроках ботаники. Ананасы и бананы я видел раньше, но только сейчас узнал, что листья ананаса дают отличное волокно, пригодное для тканей, и что куртка повара Хо, например, сшита из «ананасного полотна».
Мне очень понравилось «дерево путешественников». В парке была целая батарея таких деревьев. Верхушка этого высокого дерева представляет собой огромный веер из длинных двурядных листьев, похожих на пальмовые. Но это не пальма, а дерево семейства банановых. Воздух парка был напоен сильным ароматом, как в парфюмерном магазине. Буйно росли высокие, тропические травы — среди них имбирь, кардамон, ваниль. Огромные причудливые орхидеи пленяли фантастическими очертаниями цветов, пахнущих как тысяча откупоренных флаконов с лучшими духами. Ваниль оказалась тоже из семейства орхидных. Этого я не знал. Интересно было мне увидать, что плоды шоколадного дерева растут прямо из ствола, а не на ветках. Это небольшое дерево с темно-зелеными листьями. Зрелые плоды, красного и оранжевого цвета, немного больше огурца. В сочной мякоти плода содержатся многочисленные семена. Они-то и есть какао, из которого готовятся какаовое масло, порошок какао и шоколада. Еще до Колумба жители Центральной Америки готовили из этих семян питательный напиток и называли его «чоколатл». Отсюда и название «шоколад».
Часть парка сохранялась в первобытной неприкосновенности дикого тропического леса. Здесь было очень много пальм и ни одного хвойного растения. Пальмы источник благосостояния туземцев. Пальмы дают пищу финики, и кокосовые орехи, и строительный материал, и волокна, В индийской поэме «Брахарадж» перечислено свыше трехсот пятидесяти способов использования пальм для блага человека. Я видел пандусовые пальмы с воздушными корнями, мускатники, магнолии, многочисленные виды лавров, агавы и юкки. Длинные побеги лиан, протянутые от дерева к дереву, образовывали непроходимые чащи, в которых раздавались крики прыгающих по веткам обезьян и пение самых разнообразных птиц.
Особо сильное впечатление произвел на меня бенгальский баньян из семейства фикусовых. Птицы разносят семева баньяна и оставляют их на ветвях деревьев. И вот сначала баньян начинает расти высоко на другом дереве, не касаясь земли, подобно тому, как иногда на развалинах вырастает березка или осинка. Позднее баньян из своего ствола выпускает длинные воздушные корни. Они, изгибаясь, свешиваются сверху, как толстые змеи. Коснувшись земли, они прочно укрепляются в ней и превращаются в мощные колонны, подпирающие колоссальную шатровую крону баньяна. Первоначальное дерево, давшее семечку баньяна приют, уже сгнило, и остается гигантское произведение флоры, под которым свободно могут расположиться несколько высоких хижин — бунгало.