Глаза мои привыкли к ночной темноте. Было не позднее двух часов ночи. Заря должна была заняться только в три. Над океаном, вероятно, лежали густые облака, и там зияла бездонная, черная пустота. Над моей головой неподвижным росчерком сияла Кассиопея — гигантское дубль-вэ вечных небесных письмен. За виллой на фоне звездной искрящейся ткани Млечного Пути угадывалась линия низких гор. За ними скорее чувствовались, чем виделись, смутные отблески огневых скопищ большого города.
Кип медлил укладываться в своем домике у крыльца.
Он фыркнул, обнюхивая землю, и, наконец, со вздохом спокойно улегся. Значит, во дворе никого постороннего не было. Я успокоился, но мне захотелось посмотреть, что делается по ночам на втором этаже, у Добби. Повернув за угол, я тихо отступил под лапчатые своды каштана. Освещенное окно, прикрытое белой занавесью, было видно как на ладони. На фоне занавеси двигался силуэт, не похожий ни на Добби, ни на Мигли. Кого он напоминал мне? Черт возьми!
Остолбенев, я даже не мог поднять руки, чтобы почесать у себя в затылке, и пришел в себя лишь тогда, когда кто-то навалился на меня и сшиб с ног. Сильные шершавые руки больно придавили меня к земле…
— Сюда, сэр, сюда! — закричал надо мною голос Мигли. — Я поймал его.
— Да пусти меня, — барахтался я, стараясь вырваться из рук повара. — Теперь ты взбесился, старый хрыч!
В схватке мы катались по газону. Прибежавший Кип ожесточенно лаял.
— Ага, наконец-то! — услыхал я голос Добби. — Держите его крепче, Мигли!
К нам спешил Добби с фонарем. В руках его блестела «игрушка», которую я не любил видеть направленной на себя. Она напоминала мне манеры дель-Аронзо.
— Крикните Сэма, Мигли! — распорядился Добби, подойдя вплотную.
— Я здесь, сэр, — пробормотал я. — Прикажите Мигли отпустить меня.
Свет фонаря осветил мое лицо. Руки Мигли разжались.
Я сел на газoн, прислонившись к стволу каштана. Добби скрипнул зубами.
— Сэм! Черт побери, зачем вы очутились здесь?
Я виновато опустил голову.
— Простите, я забыл предупредить вас, что вся моя родня в моем возрасте страдала лунатизмом. Это у меня наследственное. Спасибо доброму Мигли. а то бы я мог забрести на шоссе и свалиться с обрыва…
— Не слушайте его, сэр, — проговорил Мигли сердитым басом. — Он говорит неправду. Он тут бродит больше часу. Запереть бы его в погреб, а утром разберем, что в нем наследственное.
— Уверяю вас, мистер Добби, — сказал я, вставая и держась за шею. — Мне показалось что кто-то заглянул ко мне в окно…
Мигли свирепо затряс головой.
— Слишком много вам кажется всяческого вздора, парень. Так пугать мистера Добби с вашей стороны бессовестно.
Добби спрятал «игрушку» в карман и кивнул мне.
— Идите спать. Завтра утром я разберу все ваши приступы глупости.
Над горами слабо розовело небо. Укладываясь у себя, я слышал, как Добби поднимался по лестнице в лабораторию.
Весеннее солнце задорно ворвалось ко мне в комнату через окно. И, как всегда, в дверь раздался деликатный стук.
— Вставайте, Сэм. Завтрак готов; — прозвучал за дверью ворчливый голос Мигли.
Я быстро умылся и оделся. В кухне все было как обычно.
— Доброе утро, Мигли.
Повар кивнул головой.
— Доброе утро, Сэм.
Он сказал это добродушно, почти ласково и добавил серьезно:
— Мистер Добби приказал вам позавтракать здесь, потом заняться с клетками номер шесть и семь. Он позовет вас позже.
— Слушаю.
— Прекрасная погода, — заметил Мигли, смотря на меня.
— Совершенно верно, — любезно пробормотал я, косясь на сковородку, где шипел аппетитный бифштекс. А от жареного картофеля по всей кухне разносился невероятно приятный аромат. Мне ужасно захотелось есть.
Размешивая луковый соус в сотейнике, Мигли сказал:
— Нарежьте себе хлеба, Сэм. Что вы сидите нахохлившись? У вас такое выражение, будто вы не проснулись…
— Я не спал полночи, вы знаете, — вымолвил я, разумея события недавних часов, и занялся хлебом.
Но Мигли насмешливо надул губы.
— Да вы храпели всю ночь.
В изумлении я разинул рот.
— Что с вами, дорогой Мигли? А кто мне сегодня ночью чуть не сломал шею? Ведь вы приняли меня за вора.
Повар степенно поставил на стол блюдо с бифштексом и медленно покачал головой.
— Нарезали хлеба? Ну ешьте, ешьте, пока мясо горячо. А потом примите холодный душ и не болтайте глупостей. Когда это я вам ломал шею?