— Я не совсем понимаю вас, сэр, — насторожился я.
— Поймете сейчас, — очень проникновенно сказал Добби. — Ваш рассказ о заброшенных здесь копях глубоко взволновал меня. Их бросили разрабатывать потому, что будто бы они нерентабельны. А если это неправда? Если здесь еще лежат миллионные богатства, миллионы тонн угля, которые наша страна может взять здесь, а не привозить издалека? Если шахты заброшены лишь потому, что жадным владельцам этих участков казался мал процент барыша? Если им лень поработать над восстановлением добычи угля? — Добби посмотрел куда-то далеко-далеко. — Нам надо брать пример с русских, — серьезно сказал он. — Мы еще плохо знаем этот замечательный трудолюбивый народ. Не так давно он объединил вокруг себя грандиозную дружескую семью народов огромной страны. Он взялся за свое хозяйство собственными могучими руками. Как они разрабатывают теперь свои недра! Как на Урале они восстановили сотни шахт, заброшенных прежними владельцами тоже из-за мнимой нерентабельности! А народ взялся за дело. И шахты оказались рентабельными! По углю русские имеют шансы выйти на первое место…
— Разве мы испытываем нужду в угле? — спросил я.
— Может наступить такое время, Сэм, что нам будет дорога каждая пылинка его, — ответил Добби.
— Чего же вы хотите?
— Сначала я сам проверю, что делается в шахте. Потом приглашу экспертов. Я настою, чтобы мне сдали в аренду эти места. И может оказаться, что дело будет не бесприбыльным.
— О, мистер Добби! — покачал я головой. — Дело серьезное…
— А вы как думали? — усмехнулся он. — Ладно… Надо спуститься и взглянуть. А уж вечером мы порасскажем нашему Мигли таких страстей! Вы только вообразите, как он примется ахать! Ну, держите веревку крепче. Если я дерну снизу два раза, то помогайте мне выкарабкиваться обратно.
Другой конец веревки мы заблаговременно привязали к железному стержню, торчавшему из земли.
— До свиданья, Сэм, — весело сказал Добби, спуская ноги в шахту. — Хм… знаете, здесь очень удобные ступени.
Гoлoва Добби скрылась. Я осторожно разматывал веревку. Добби спустился на всю ее длину, и веревка теперь спокойно лежала на краю. Заглянув вниз, я увидел, как крохотный огонек двигался в кромешной тьме.
— Алло! — крикнул я в волнении.
В ответ веревка дернулась один раз. «Слышит», — подумал я. Потом веревка очень долго была неподвижна. Это встревожило меня. В шахте мог оказаться угольный газ, тогда Добби грозила опасность задохнуться. К моей радости веревка, наконец, задвигалась. Я принялся выбирать ее, чувствуя тяжесть Добби. Когда показалось его лицо, оно было чернее, чем у негритоса. Какой-то чумазый трубочист, а не Добби.
— Не усердствуйте, Сэм, — пробормотал он, сплевывая черную слюну. — Вы так тянули, что я еле поспевал. — Я боялся за вас, сэр.
Добби вылез и сел на землю. Грязный пот ручьями стекал по его щекам. Он с наслаждением дышал свежим воздухом.
— Замечательно, Сэм, — улыбнулс-я он, блестя зубами. — Там сталактитовые пещеры невыразимой красоты… Ну, давайте завтракать, дружище…
Он развернул пакет с сандвичами и выругался.
— Хм… Вот досада!
— Что случилось, сэр? — спросил я.
— Хм… Пустяки! Я обронил мою трубку. А все-таки жаль. Но я достану ее завтра.
Он задумчиво принялся жевать сандвич с ветчиной.
— Расскажите о сталактитовой пещере, сэр, — попросил я.
— Не поддается описанию, Сэм. Все блестит, как драгоценные камни. Но я шучу. На самом же деле, кажется, там угля еще достаточно.
Сандвичи были съедены.
— Хорошо бы покурить, Сэм, — пробормотал Добби и добавил с досадой: — Ах, трубка! Сэм, сейчас вы спустите меня опять вниз.
Безотчетный порыв молодости заставил меня сказать:
— Позвольте это сделать мне.
Но Добби подошел к краю и показал пальцем в колодец:
— Туда? Нет, друг. Видно, моя судьба сегодня получать двойное удовольствие. Да и зачем вам пачкаться в угле?
Но я настаивал. Во мне вспыхнули ребячьи мечтания о тайнах Длинного Хобота, и я с таким жаром умолял Добби, что чуть было не свалился в пропасть.