Всю свою сознательную жизнь я обожала детективы. Я зачитывалась рассказами о жизни великих сыщиков — Шерлока Холмса, миссис Марпл, комиссара Мегре, патера Брауна. Впоследствии к ним присоединились героини Дарьи Донцовой и Александры Марининой, сыщик Лев Гуров и прокурор Мария Шевцова… С увлечением «проглатывая» очередной детектив, я с первых страниц стремилась разобраться в хитросплетениях сюжета, вычислить преступника, и когда оказывалась права в своих предположениях о том, что «кто шляпку спер, тот и бабку пришил», радовалась от всей души.
Где-то через час чтение мое прервал женский вопль, полный отчаяния и неисправимого горя. Какая-то женщина кричала в приемном покое. Я вопросительно посмотрела на входящую в комнату Веру Голубушкину, медсестру-анестезистку, которой я помогала затаскивать наркозный аппарат в лифт.
— Вера, кто там так кричит?
— Привезли утром больного по экстренной, ну ты видела, с вывихом бедра, вправлять начали под общим наркозом. Внезапная остановка сердца, аллергия, наверное, на вводный наркоз, а может, тромб оторвался…
— Да ладно, правда что ли?
— Мертвецов злой как черт, только что не дерется…
— Бутерброд хочешь?
— Нет, не буду. Я на японской диете.
Это сообщение меня не удивило. Сколько я знаю Веру, она постоянно экспериментировала с диетами, безуспешно пытаясь приблизиться к идеалу 90-60-90.
— Ну и как, помогает?
— Не особо. Пока только в туалет часто бегаю.
— Это потому что соль убрала. Вода выводится.
— Ага. Скоро на нет сойду…
Видимо, из-за сегодняшних событий сегодня Вера была разговорчивее, чем обычно. Она приехала в наш город из глухой деревни, расположенной в соседней области, родители ее по слухам были старообрядцами, держали ее в строгости, не разрешали ей употреблять косметику, красить ногти и ходить на каблуках. Ногти красить, учитывая специфику нашей работы, никому из нас в голову не приходило, а с косметикой, конечно, был явный перебор. А впрочем, может, это были только слухи?
Пожевав бутерброд, я села к окну с книжкой, но сосредоточиться не смогла.
Парашютист умер на вводном наркозе. А с виду такой приятный мужчина был… Значит, вот как бывает…
Четкое ощущение неприятностей никак не давало мне вникнуть в подробности светской жизни патриархальной Англии, предшествующие смерти главного героя детективного романа, и я решила выйти на улицу, чтобы проветрится и привести мысли в порядок. У дверей в приемный покой, я столкнулась с молодой невысокой заплаканной женщиной с длинными темными волосами. Она нервно курила, руки ее тряслись, но она мужественно старалась не плакать. Я давно заметила, что социальный статус человека можно определить по мелочам, женщина, несомненно, была богатой, но воспитанной и интеллигентной. Но, Боже мой, как же ей было плохо! Руки тряслись, по бледным щекам текли слезы, казалось, что она вот-вот упадет в обморок.
Увидев меня, она внезапно схватила меня за руку и потащила за угол больницы. Там она вытащила из сумочки сложенную пополам не большую пачку сторублевых купюр и сунула мне их в ладонь, прошептав еле слышно:
— Умоляю, помогите мне, узнайте, что случилось с моим мужем, его фамилия Серёгин, Владимир Серёгин. Вот моя визитка, позвоните мне, если что-то узнаете, я очень прошу вас!
Я еще не успела ничего возразить, как она резко повернулась и быстро ушла, оставив после себя тонкий аромат дорогих духов, и визитную карточку. На карточке было написано «Вероника Римская. Проведение праздников, банкетов и свадеб», и сотовый телефон. Оглянувшись по сторонам, я быстро сунула купюры и визитку в карман, и, уже хорошо понимая, что я стала невольным свидетелем событий непонятных и трагических, вернулась на свое рабочее место.
Пересчитав смятые купюры, я растерялась. Дело видимо было серьезное, иначе, зачем совать малознакомому человеку в карман три тысячи рублей?
Моя наивная любовь к детективной литературе, как и ко всяким расследованиям вообще, сослужила мне, как оказалось в дальнейшем, плохую службу. Но в тот момент я об этом не подумала.
Узнать, что случилось с мужем этой женщины, я могла попробовать прямо сейчас — и я пошла в комнату к анестезиологам. Уже подходя по коридору, я поняла, что там творится что-то непонятное — в комнате слышались голоса, преимущественно незнакомые, мужские, и обсуждали они на повышенных тонах, несомненно, утренний печальный инцидент.
— Ты запиши, запиши все как надо!
— А подписывать кто будет? Главный упрется как всегда.