Я не помню, какой был день после моего прибытия в эту странную клинику, но он запомнился мне надолго. Привычный ритм работы отделения был нарушен с самого утра. Накануне одного из мужчин уже перевели в другое отделение или выписали, и на его место после обеда прибыл новый больной. Вначале я не обратила на него никакого внимания, он был таким же, как и все остальные пациенты после операции: спал. Когда я поставила ему капельницу и вышла из палаты, то мне показалось, что я его уже где-то видела. Я начала мучительно вспоминать, где мы могли пересекаться, но мне это так и не удалось. После кучи безуспешных попыток я приняла решение о скором побеге — еще месяц на снотворных, и лежать мне в Славиной больнице до конца своих дней.
В этот вечер я не стала принимать пищу и пить сок. Украдкой сплюнув в карман халата ложку яблочного пюре, которое спрятала за щекой под присмотром бдительного охранника, и изобразила, что засыпаю, мельком отметив, что пребывание в психбольнице явно повысило мои рефлексы к выживанию.
Я не была уверена, что в палате, в которой я спала, нет маленькой видеокамеры, поэтому, лежа на постели, старалась ровно дышать, искусно изображая сладкий сон. Внезапно в коридоре послышался какой-то шум, возня, но вставать с кровати я не спешила, помня о разбитой губе санитарки.
— Быстро, в реанимацию его, срочно! — командовал один.
— Какая реанимация, у него уже зрачки широкие… — Шепотом оправдывался другой.
— На аппарат, я сказал, ты помнишь кто это?! Мне его молодчики всю клинику по кирпичам разнесут, если узнают, что их босс умер после операции! — В голосе говорившего явно слышались истерические нотки.
— Слушаю, шеф, на аппарат, в реанимацию… — Мужской голос повторял как эхо слова руководителя клиники, это был его голос, в этом я не сомневалась.
И тут я вспомнила, откуда я знаю нового пациента. Я встретилась с ним только однажды, на пороге приемного покоя своей больницы. Это был криминальный авторитет, владелец сети казино, с четвертой группой крови, который поехал на операцию по пересадке почки.
«А почку пересадили от Серегина, наверное. У него тоже была четвертая группа. И срок предоперационной подготовки совпадает: десять — двенадцать дней. Именно столько времени заняла моя детективная эпопея.
Ну, если это он, теперь начнется, только держись!»
Мое тихое злорадство по поводу сложившейся и явно невеселой ситуации было вполне оправдано: враги наших врагов — наши друзья. Я и сама знала, и Денис мне рассказывал, что криминальные структуры никогда не прощают врачам смерти своих лидеров-авторитетов. Собственно поэтому криминальные личности и лечились в основном за границей — импортные врачи об этом не знали. Но этот криминальный авторитет оказался, к своему несчастью, патриотом. Ну а мне следовало из этой ситуации выжать все по-максимуму.
Утром я ощутила наступившие перемены — меня не выпустили из палаты. Дорогу мне преградил охранник, и вместо полотенца в руках у него был электрошокер. Я сделала вид, что испугалась, и ничего не понимаю, быстро легла на постель и закрылась с головой одеялом.
В отделении было тихо, я согрелась под одеялом, и заснула. Разбудили меня выстрелы.
Жизнь приучила Телохранителя не доверять никогда и никому. Свой жестокий первый урок он получил в Карабахе. Их десантная рота проверяла азербайджанское село. К ним вышли местные старейшины и, клянясь Аллахом, заверили, что их село мирное, ополченцев у них нет и, вообще, они за дружбу народов. Тогда, еще в разгар перестройки доживал свои последние дни Советский Союз, и еще не было горьких уроков будущих локальных войн, впоследствии названными «горячими точками». Их ротный поверил благообразным старцам и не стал зачищать село. А когда они на трех БРДМах отъехали от села на три километра их накрыли «градами». Телохранителя тогда сильно контузило, взрывной волной его засыпало землей, и он никогда не вернулся бы домой к маме, если бы из взрывной воронки не торчал его правый сапог. После контузии из ВДВ пришлось уйти — Телохранитель стал сильно заикаться, он вернулся домой и долго искал работу, пока его школьный друг не предложил ему одно дело — сопровождать проституток во время их визитов к богатым клиентам. Ему было, в сущности, все равно, чем заниматься. Толпа накрашенных галдящих девиц садилась каждый вечер в старенькую «копейку» его школьного друга, и он, или его друг, сопровождали девиц по вызову к клиентам, терпеливо ожидая, когда они закончат свои дела и выйдут из подъезда. Однажды он привез двух девушек в особняк за городом, и уже приготовился подремать, как вдруг услышал крик.