– Арестуйте этих людей, инспектор! – задыхаясь, проговорил он.
– По обвинению в чем?
– В убийстве кучера Вильяма Кирвана.
Инспектор оглядывался вокруг в полном недоумении.
– О, м-р Холмс! – наконец, проговорил он, – я уверен, что вы вовсе не…
– Замолчите и взгляните на их лица! – отрывисто сказал Холмс.
Никогда в жизни не приходилось мне видеть на человеческом лице более полного выражения сознания вины. Старик казался совершенно пораженным; его лицо с резко очерченными чертами приняло тяжелое, угрюмое выражение. Сын же, напротив, утратил все свое изящество; ярость опасного дикого зверя засверкала в его темных глазах и исказила красивое лицо. Инспектор ничего не сказал, но подошел к двери и свистнул в свисток. На зов явились два констэбля.
– Не могу поступить иначе, м-р Кённингэм, – сказал он. – Надеюсь, что все это окажется нелепым недоразумением. А! Это что! Бросьте.
Он взмахнул рукой, и на пол упал револьвер, который навел молодой Кённингэм, собираясь застрелиться.
– Сохраните эту вещь, – сказал Холмс, поспешно наступая на револьвер, – он пригодится нам при следствии. Но вот то, что необходимо нам.
Он протянул инспектору маленький кусок смятой бумаги.
– Остальная записка? – спросил инспектор,
– Именно так.
– Где же она была?
– Там, где и следовало ожидать. Сейчас объясню вам все. Мне кажется, полковник, что вы с Ватсоном можете теперь вернуться домой; я же приду к вам самое большое через час. Мне и инспектору нужно поговорить с арестованными, но я наверно вернусь к завтраку.
Шерлок Холмс сдержал свое слово и через час уже входил в курительную комнату полковника в сопровождении пожилого господина невысокого роста, которого представили мне как м-ра Эктона, в доме которого произошел первый грабеж.
– Я желал, чтобы м-р Эктон присутвовал при моем объяснении этого дельца, – сказал Холмс, – так как ему вполне естественно интересоваться подробностями его. Боюсь, любезный полковник, что вы от души жалеете, что приняли в свой дом такого буревестника, как я.
– Напротив, – горячо ответил полковник, – я считаю, что мне посчастливилось в том, что я мог изучить ваш метод исследований. Сознаюсь, что результаты превзошли все мои ожидания. Но я так и не понимаю, какие у вас были данные для того, чтобы выяснить это дело.
– Боюсь, что мое объяснение может разочаровать вас, но у меня привычка никогда не скрывать своего метода ни от моего друга Ватсона, ни от кого из интеллигентных людей интересующихся ими. Но прежде всего, так как я несколько потерпел от встряски, заданной мне в уборной, то намереваюсь подкрепиться глоточком вашей водки, полковник. Я несколько утомился за последнее время.
– Надеюсь, у вас не было больше нервного припадка?
Шерлок Холмс от души расхохотался.
– В свое время дойдет и до этого, – сказал он. – Я расскажу вам все по порядку и покажу вам, как я дошел до моих выводов. Пожалуйста, останавливайте меня, если что либо покажется вам неясным.
В искусстве сыска чрезвычайно важно уметь отличить в массе фактов случайные от существенных. Иначе энергия и внимание рассеиваются вместо того, чтобы сосредоточиться, как это необходимо. В данном случае с первой минуты у меня не было сомнения, что ключ ко всему происшествию следует искать в клочке бумаги, вынутом из руки мертвеца.
Прежде чем идти дальше, я хотел бы обратить внимание на то обстоятельство, что если бы рассказ Алека Кённингэма был верен и нападавший, застрелив Вильяма Кирвана, бежал моментально, то, очевидно, не он вырвал бумагу из рук убитого. А если это сделал не он, то сделал сам Алек Кённингэм, потому что к тому времени, как спустился старик, на месте происшествия было уже несколько слуг. Это очень просто, но инспектор не обратил внимания на эту сторону дела, потому что точкой его отправления была невозможность участия местных магнатов в подобного рода преступлениях. Ну, а у меня нет никаких предрассудков, и я всегда послушно иду по всякому следу и, таким образом, в самой первой стадии следствия я уже стал подозрительно поглядывать на роль, сыгранную мистером Алеком Кённингэмом.
Я очень тщательно изучил уголок оторванной бумаги, переданный мне инспектором. Мне сразу стало ясно, что он составляет часть весьма важного документа. Вот он. Не бросается ли вам в глаза что либо особенное?
– Почерк очень неровный, – сказал полковник.
– Дорогой сэр! – вскрикнул Шерлок Холмс, – не может быть ни малейшего сомнения в том, что записка писана двумя лицами по очереди. Обратите внимание на букву «т», написанную твердым почерком и с черточкой над буквой в словах «захотите», «придти» и сравните ее с той же буквой в слове «четверть», написанном более слабым почерком. Достаточно весьма поверхностного анализа, чтобы убедиться, что слова «узнаете», «может быть» написаны более твердой рукой, а «что» – более слабой.