— Растянула, наверное. — Девушка растерянно посмотрела на Алекса. — Слушай, проводи меня, а? Мне самой не дойти.
— Конечно! — Алекс с готовностью перехватил ее руку покрепче и медленно пошел рядом, приноравливаясь к хромой походке. Мозг судорожно искал возможность продлить совместный путь до бесконечности. Хорошо все-таки, что Москва — большой город.
— Если бы не ты, я бы вмерзла в землю. — Ее глаза поблескивали, желтый свет уличных фонарей гаснул в их черноте, как в ночном озере. — Я Лилу, а ты кто, такой смешной? И акцент у тебя…
— Меня зовут Александр Уильямс. Я из Англии, приехал к отцу на каникулы. — Алексу было неловко говорить этой славной девушке, что его отец — посол Великобритании в России. Еще решит, что он позер и хвастун…
— Я буду звать тебя Алексом. А мы уже пришли. — Девушка остановилась у припаркованного фургона с яркой эмблемой — на прохожих желтыми глазами смотрел злобный аллигатор. Лилу обернулась к Алексу и рассмеялась, увидев его огорченное и растерянное лицо. — Но я бы хотела снова с тобой встретиться. Мы можем… мы можем отпраздновать Новый год вместе! Хочешь?
Алекс кивнул. Стоило ли спрашивать об этом?!
— Я буду на вечернике в особняке Мельникова, это здешний владелец заводов, газет, пароходов. — Алекс озадаченно моргнул, и Лилу опять засмеялась. Она вообще охотно и заразительно смеялась, и Алексу это безумно нравилось. — Я оставлю приглашение на твое имя у охраны, приезжай ближе к полуночи. Под куранты, да? Чуть раньше Деда Мороза. Дашь свой номер телефона?
Алекс послушно продиктовал. Быстрыми пальчиками Лилу набрала цифры на своем смартфоне:
— Я тебя найду, если ты вдруг потеряешься.
— Я не потеряюсь. Я приду. — Осмелевший Алекс осторожно притянул девушку к себе. Сейчас ему совсем не хотелось думать о том, как он сбежит с новогоднего приема в посольстве и что скажет отцу в свое оправдание.
Девушка ловко выскользнула из его рук, открыла дверцу фургона и легко взлетела на подножку. Хромоты ее как не бывало, но Алекс этого не заметил. Сейчас он и верблюда бы у себя под носом не увидел. Машина тронулась, встраиваясь в плотный поток, и вскоре Алекс потерял из виду ее красные тормозные фонари, растворившиеся среди сотен других.
Сэр Майкл ужинал один в приватной зоне тихого, но, судя по золоченым люстрам и дубовой мебели, весьма дорогого ресторана. Холмс решительным шагом пересек зал, подошел к столу посла, взял стул, повернул его спинкой вперед и сел верхом, пристроив руки на спинку стула, а на руки — подбородок. И в упор уставился на посла. Ватсон аккуратно поместился на соседнем стуле.
— В чем дело, Шерлок? — Посол настороженно отложил приборы.
— Видишь, Ватсон? Ноздри, их не спрячешь, что уж говорить о надбровных дугах, — удовлетворенно подвел итог своим наблюдениям Холмс. — Близнецы не были твоими любимыми сыновьями, Майкл? Александр был самым любимым?
Ватсон вздрогнул, возмущенно оглянулся на Холмса, а потом, ощущая неловкость, покосился на посла, готовый извиниться за бестактность друга. Обычно моложавое лощеное лицо сэра Уильямса с длинным тонким носом и густыми седеющими бровями внезапно постарело прямо на глазах. Теперь перед ними, печально уставившись в бокал с коньяком, сидел изможденный, убитый горем старик.
— Ты догадался, Шерлок… — Посеревшие губы посла чуть заметно шевельнулись. — Но как?
— Ваше антропологическое сходство поражает. — Холмс пожал плечами. — Но ты ведь не собирался рассказывать мне об этом?
— Как я мог! Я был женат, моя карьера… и Лара была уже замужем, ее репутация… — Сэр Майкл потер ладонями лицо. — Это было так давно, я думал, все забылось, и вдруг…
— Так вот почему ты вызвал меня. — Холмс достал из внутреннего кармана глиняную трубку и сунул ее в рот. Тут же у его локтя бесшумно возник официант с коробком спичек, но Холмс мотнул головой, и официант испарился. — Ты полагаешь, что послание адресовано именно тебе. Бизнес Мельникова здесь абсолютно ни при чем. Что еще ты забыл мне рассказать, Майкл? Сейчас самое время.
Посол с трудом оторвал взгляд от скатерти и посмотрел Холмсу в глаза.
— У меня несовершеннолетняя дочь, жена, общественное положение… Я испугался, Шерлок! Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Притча о трех обезьянах: «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него». Вот почему с их головами такое проделали. Глаза, уши, язык. Я полагаю, что это месть. Мне кажется, я догадываюсь, кто сотворил это с моими мальчиками, и опасаюсь, что на этом они не остановятся.