В последний раз окинув взглядом беснующуюся толпу, Мария-Антуанетта опустилась на колени и положила голову под нож гильотины.
„Королевы больше нет!“ — выкрик глашатая взорвал замершую на мгновение площадь. Оглушительная волна криков и свиста приветствовала палача, поднявшего вверх отрубленную голову. Вдруг что-то скользнуло по его запястью и стукнулось о деревянный помост. Это был большой красный камень, залитый кровью казненной королевы. Рука в синей бархатной перчатке накрыла драгоценность. Палач поднял глаза и наткнулся на холодный взгляд Максимилиана Робеспьера. „Теперь это принадлежит народу“, — произнес диктатор, убирая рубин в карман».
Женька закрыл ноутбук и обессиленно откинулся в кресле. Глаза нестерпимо жгло, спину ломило.
Лучи утреннего солнца пробивались сквозь тонкие шторы. Яркие зайчики скользили по фотографиям, постерам и страничкам из гламурных журналов, развешенным по стенам. Постеры отличались по качеству и размеру, но на всех была изображена одна и та же девушка. На одной из фотографий имя модели — Вероника Козлова — было зачеркнуто синим фломастером, а сверху большими буквами дописано: «Вероника Гутман».
Во Франции королевы не стало, но у Женьки Гутмана была своя королева. Подойдя к стене, он смахнул невидимые пылинки с «иконостаса». Вероника предпочитала мужчин состоявшихся и состоятельных. Для нее он был «младшенький», «сынок того самого Гутмана», двадцатилетний пацан. Что мог предложить ей сейчас Женька?
Он не зря просидел всю ночь за компьютером. Теперь он знал все о старинном рубиновом колье, которое его королева наденет завтра на вечерний показ. Младший Гутман был готов к встрече.
Белая с золотом дверь в Большую ротонду Юсуповского дворца гулко захлопнулась. Не оценив ее массивность и размеры, вошедший не догадался придержать дверь за собой. Он замер, тревожно прислушиваясь. Убедившись, что никакой реакции на вторжение не последовало, человек осторожно двинулся к длинной стойке с платьями, приготовленными для завтрашнего показа. Белый луч телефонного фонарика заметался по светло-голубым колоннам и массивным позолоченным канделябрам.
Аукцион «Меха и драгоценности» обещал стать заметным событием. Изюминка вечера — демонстрация знаменитого рубинового колье казненной королевы Марии-Антуанетты — предваряла аукцион. Поздний посетитель ротонды понимал: другого случая не будет, и только глупец не воспользовался бы им. Глупцом он себя не считал.
Секция с надписью «В. Козлова» обнаружилась в нише у окна. Мужчина осторожно погладил пальцами пышное муаровое платье, отделанное искусной вышивкой. Такой наряд могла себе позволить разве что княгиня.
Туфельки не уступали платью. Вышитые бисером, из тончайшей кожи, ни одна Золушка не променяла бы их на хрустальные башмачки. Мужчина внимательно осмотрел туфельку, затем вынул из кармана небольшой пластиковый пакет. Осторожно развернул его и высыпал кусочки битого стекла в носок туфли. Попытался засунуть как можно глубже. Резкая боль полоснула пальцы. От неожиданности человек вскрикнул, туфля полетела на пол — из глубокого пореза сочились алые капли. «Как рубины… чертовы рубины!» — Человек поспешно выхватил платок, зажимая рану. Он вернул туфлю на место и старательно подтер пятна крови. Свет фонарика тускнел — аккумулятор телефона был почти на нуле. Мужчина огляделся в последний раз. Все должно пройти по плану. Первый шаг уже сделан.
По пути обратно дверь не подвела. В старинных зеркалах скользнуло отражение серого костюма в полоску, лысого черепа и крошечной оправы на толстом носу. Неурочный гость дворца Юсуповых бесшумно растворился в полумраке анфилады залов.
В Синей гостиной царил хаос. Случайный посетитель принял бы происходящее за внезапную эвакуацию Дома мод. Здесь организовали гримерную для подготовки моделей к предстоящему показу. Между вешалками метались костюмеры и визажисты. Белый свет ламп отражался в зеркалах и слепил глаза. Взмыленный администратор отдавал распоряжения, сверяясь с длинным списком. Юные модели разной степени обнаженности поспешно готовились к выходу на подиум.
Только один человек в гостиной не участвовал в общей суете. Шкафоподобный охранник невозмутимо замер возле раскрытого чемоданчика-сейфа, лежащего на белом столике с гнутыми ножками. Завойчинский, пожилой сотрудник ювелирного дома, сопровождающий драгоценности на аукцион, таким хладнокровием похвастать не мог. Озираясь на столпотворение вокруг, он теребил в руках несвежий шелковый платок, то и дело протирая потный лоб. В помещении становилось душновато.