Несмотря на увеличившийся груз идти было легче, все время вниз под гору.
Издалека еще заметили, что возле «уазика» никого нет. Но ждать пришлось недолго. Минут через двадцать подкатил «УАЗ»-фургон, и из него высыпало человек семь. Пожимая руку, Чемоданов ехидно спрашивал:
— Матвеич, а ты что, не знал про эту болотину? Как же тебя угораздило? Весь поселок смеется.
— Какой там поселок! Вся тайга уже знает, — подхватил Есаул.
— Да ладно вам, мужики, давайте машину вытаскивать, — отбивался Синегоров.
Осмотрев машину, убедились, что она прочно сидит на мостах и выдернуть ее не так просто.
— Вот видите, не зря я домкрат захватил, — похвалился Чемоданов и вытащил из фургона тяжеленный реечный домкрат.
Подведя его под «уазик», приподняли, зацепили тросом за фургон, дружно навалились всей толпой и почти мгновенно вырвали-вытолкали его из ямы. Все возбужденно-радостно переговаривались, и только Синегоров запечалился:
— Мужики, мне и угостить вас нечем.
— Спокойно, Матвеич, ты же у нас в гостях, а не мы. Серега, доставай, — успокоил его Чемоданов.
Есаул, отчищая сапоги, все допытывался:
— Как же вас угораздило? Вы что, не знали, как «ГАЗ-66» здесь врюхался?
Казимир оправдывался:
— Да знали всё, Юра просто машину хотел загнать в кусты.
— Зато ему воспоминание на всю жизнь, всю ночь по тайге шел, благо что белые ночи. Юра, как, не страшно было?
— Сначала побаивался, а потом привык, шел да шел.
— Молодец!
— А когда еще поедем на рыбалку?
В следующий раз поехали только через месяц.
Казимир и медведи
Раздвигая руками пушистые лапы стланика, Казимир упорно поднимался на вершину сопки. Приходилось то пригибаться чуть ли не к самой земле, то, задирая ноги выше пояса, перебираться через толстые ветки, то наступать на них и прыгать вниз. А еще и снег не растаял.
Перебравшись через очередной куст, Казимир взопрел и остановился на минуту передохнуть. «Дойду до вершины, осмотрюсь — и назад, домой, видимо сегодня мишку не встречу». Лучше бы он его здесь не вспоминал!
Справа из кустов выбрался здоровенный медведь и попер прямо на охотника. Казимир, сдергивая карабин, шагнул назад, споткнулся о корень и, пытаясь восстановить равновесие, попятился еще дальше, зацепился другой ногой за ветку и грохнулся на спину. Лежа на спине, судорожно пытался направить карабин на медведя, но лежал как-то неудобно и не мог вытащить приклад из-под ветки. В голове почему-то мелькала дурацкая мысль: «Живым не дамся».
И вдруг как в сказке из кустов буквально вылетел другой медведь и кинулся на первого. Сцепившись в огромный клубок, яростно терзая друг друга, со страшным ревом они скатились вниз по сопке.
Казимир, освободив карабин, вскочил на ноги и, держа оружие наготове, стал наблюдать за схваткой гигантов. Первый стал явно брать верх и одолевать спасителя. Тут уж Казимир не выдержал, вскинул карабин, прицелился и выстрелил в разбойника. Тот, заревев, упал под куст, перевалился под ним и укатился куда-то вниз. Второй медведь тут же повернулся и рванул в другую сторону. И наступила тишина.
Казимир перевел дух и пожалел, что не курит. «Вот это поохотился! Чуть самого не освежевали».
Постояв минут пять, двинулся осторожно вниз по следам подстреленного медведя. Выйдя на открытое место, огляделся и увидел, что дальше справа по склону уходит вверх медведь и с ним два поменьше. «А-а, так это же мамка с двумя малышами, а тот самец хотел их сожрать, и тут я некстати подвернулся. Вот это история, расскажи кому не поверят. Все же голодные, только из берлог повылезали».
Взяв карабин наизготовку, Казимир пошел дальше по следам. Но через час с дальних сопок наполз густой туман, повалил снег, и пришлось возвращаться в избушку.
Избушка стояла на берегу небольшого ручья в кустах, и разглядеть ее можно было только подойдя метров на восемь. Снег внизу интенсивно таял, оставался нетронутым только в ямах, чащобе, но по вечерам и ночами было еще холодно. В избушке тоже было сыро, темно и холодно. Первым делом Казимир растопил печку заготовленным хворостом, поставил чайник, затем уже скинул куртку и начал готовить ужин. Печка накалилась мгновенно, хворост только знай гудел, и через 20 минут уже закипел чайник. В избушке стало тепло, уютно, и, плотно поужинав, Казимир улегся спать.
Утром, заготовив на день дрова и хворост, охотник, привычно закинув карабин за плечо, отправился разыскивать вчерашнего медведя. На сопке никаких следов не осталось: замело снегом. Спустившись, Казимир прошел по распадку, поднялся на другую сопку, на которой снега было поменьше, но здесь следов тоже не нашел и двинулся по гребню, то и дело останавливаясь и разглядывая в бинокль окрестности. Наверху снега почти не было, солнце пригревало, все-таки середина мая. Чувствовалось приближение колымской весны, мгновенно переходящей в лето.