Последовал новый жаркий диспут, где медленная обвиняла, а писклявый оправдывался, но Рейнар уже перестал различать слова, его искалеченное сознание угасало. Он словно погружался в толщу воды, наблюдая за тем, как где-то наверху постепенно меркнет солнечный свет. Когда тьма окончательно сомкнулась над ним, он, наконец, перестал чувствовать боль.
— Ваше величество, вы слышите меня? Пожалуйста, очнитесь, у нас очень мало времени. Ваше величество!!
— Да … я … слышу … дайте мне … минуту…
— У нас нет минуты, ваше величество, могу выделить вам от силы тридцать секунд.
— Это … жестоко, но я … постараюсь…
Рейнару никак не удавалось запустить свою систему функционирования. Онемевшее от неподвижного лежания тело отказывалось повиноваться, ему требовался приказ сверху, а мозг, как назло, не включался. Рейну казалось, что в голове полно воды, и, если он чуть наклонится в сторону, она хлынет наружу из глаз и ушей.
— Осторожнее, ваше величество, вы просто обязаны устоять на ногах! Нужно сделать всего пятнадцать шагов, — убеждал его настойчивый голос. — Давайте считать вместе: один, два, три… У вас отлично получается! Пять, шесть, семь… Половина пути уже пройдена. Десять, одиннадцать, двенадцать… Все, пришли. Теперь обопритесь на меня, и мы вернемся назад к исходной точке.
— Почему … назад?
— Потому что так надо, — последовал мучительный путь назад и куда-то в сторону. — Сможете самостоятельно держаться за поручень? Просто сожмите пальцы, если получится. Очень хорошо. Дальше двадцать ступеней вниз…
Король никогда не думал, что обычная ходьба может быть так утомительна. Эти тридцать шагов туда и обратно оказались настоящим испытанием на прочность, и он его полностью провалил. С двадцати ступеней Рейнар просто скатился, чудом не переломав себе кости, а потом кто-то помог ему усесться в узкое кресло на колесах, которое стремительно рвануло вперед. От беспрерывного мелькания настенных фонарей Рейна сильно мутило, и ему пришлось покрепче сцепить зубы, но, когда прямой коридор сменился наклонным пандусом, стало еще хуже. Чьи-то руки придерживали кресло сзади за спинку, только это мало помогало, и оно неслось вниз со скоростью снежной лавины.
Когда опасный участок маршрута закончился, Рейнару снова пришлось встать на ноги и ковылять босиком по бетонному полу, повинуясь командам типа «вперед», «налево» и «прямо десять метров». Он явственно чувствовал плечо, на которое опирался. Оно было тонким и хрупким, однако ни разу не дрогнуло и не прогнулось под его нажимом. Наконец, Рейна втолкнули в какую-то темную клетушку и велели ждать. Когда на стене загорелся тусклый светильник, он увидел перед собой нечто вроде раковины, заделанной прямо в пол, и с облегчением рухнул на колени.
— Ваше величество, здесь кое-что из вещей, которые…
— Благодарю, — невнятно пробормотал Рейнар, наклоняясь над странным рукомойником. — Немного позднее, если можно… мое величество тошнит…
Его выворачивало наизнанку до тех пор, пока во рту не появился едко-горький привкус желчи. Потом неизвестный благодетель заботливо протер ему лицо и дал попить воды, а после помог куда-то переместиться. Голова кружилась так, что, даже лежа, Рейнар не мог обрести опору, но постепенно дикая качка прекратилась. За время пребывания в плену он впервые лежал на чем-то мягком, даже удобном. Король осторожно, боясь расплескать содержимое, повернул голову набок.
— Вы не будете против, если я немного посплю? — спросил он своего проводника и услышал в ответ.
— Спите, ваше величество, здесь вы в безопасности.
Агент Веран развернула походное одеяло и осторожно, чтобы не потревожить, накрыла им короля поверх тонкого покрывала, под которым он спал первую половину суток. Почти десять часов у него держалась высокая температура, но Сандрин понятия не имела, по какой причине. Это могло быть как следствием жестоких пыток, так и индивидуальной особенностью королевского организма. Готовясь к похищению, агент Веран плохо изучила объект, о чем уже не раз успела пожалеть. Пару часов назад горячка отступила, температура резко упала на целых четыре градуса, что означало полный упадок сил.
Кожа короля Рейнара, отличавшаяся какой-то мраморной белизной, теперь почти сравнялась цветом с его волосами, которые были не белыми и не седыми, а скорее платиновыми с легкой темной тенью. Когда Сандрин осматривала голову пленника, то обратила внимание на проплешины в области затылка и висков. Кто-то из лабораторного персонала не выбрил, а просто вырвал с корнем шелковистые пряди, загнав прямо в свежие раны штыри контактных накладок экспериментального прибора, больше похожего на какое-то пыточное устройство. Припухшие губы молодого короля были искусаны в кровь, все тело покрыто синяками и ссадинами.