Крепыш с чёрной бородкой, не прекращавший смешно вращать зрачками, укоризненно качнул головой.
– Однако… Однако, если не отвлекаться от рассмотрения прискорбных фактов под выбранным по нашему с вами обоюдному согласию углом зрения, то получится попросту, что возводимый в авральном порядке дом зловредно лишили сопротивляемости, как организм иммунитета, разомкнутый контур бессилен помешать ведущей стене выйти из плоскости и…
Искусник! Разглагольствования не мешали ему дочитывать.
– Вы улыбнулись? Стена несущая, ведущими в машине шестерёнки бывают или колёса? Ха-ха-ха, впрямь смешно, пардон, грандпардон, хотя дом – это машина для жилья, не правда ли? Читал, знаю; снял, повертел в неугомонных пальцах очки, близоруко сощурился, готовясь пробежать ещё оставшиеся в папке бумаги. – Мы долгое эхо друг друга, – выдохнул внезапно Остап Степанович, – но, как бы то ни было, техника не моя стихия, я чистой воды гуманитарий. И коли мы весело отвлеклись, позволю себе прицельный, но шутливый, по аналогии с дружеским шаржем, скажем, дружеский силлогизм. Я хоть и не технарь, но слыхал не раз, что у студентов, корпящих над точными дисциплинами, есть поговорка: сдал сопромат – можно жениться! А коли вы холост, если не ошибаюсь, то извернулись, ха-ха-ха, сопромат до сих пор не сдать, ай-я-яй, без знания сопромата ваш дом и не устоял, был и – нет, красота его не спасла.
Выстрел в молоко. Как раз после сопромата женился – скоротечный брак с Нелли продлился чуть дольше семестра, от январского экзамена по сопромату до июльского возвращения из Крыма, после чего… Ладно, проехали. А пока почему-то бередило застольно-уличное суесловие Бухтина; не мог и не сможет выкинуть услышанное из головы? Поразительно, Валерка умудрился вместе собрать и разом обрушить всё то, что вынашивалось им столько лет. Оставалось вновь собирать обломки, связывать, стягивать идейные нити в узел. Действительно ли необъятный контекст ужмётся к вечеру в текст доклада, достойного почтенных и научно-строгих ценителей? Кольнуло: стоило смеха ради в лоб спросить Валерку – что такое красота? Смех-смехом, завтра придётся сочинять справку.
Облако заволокло солнце, за окном потемнело.
– Улицы грустят о лете, – посочувствовал Остап Степанович и передёрнулся, ему передался озноб города.
Коричневый плечистый крепыш со смоляной бородкой и волосатыми ноздрями наконец-то торжествующе захлопнул совершенно секретную папку, важно проскрипел к выходу, беззвучно закрыл за собою дверь.
– Несомненно, реализм побивает абстракционизм, решительно побивает, абстракционизм в нокдауне, не так ли? Или уже в нокауте? – загадочно ухмыльнулся, радуясь историческим победам высшей эстетической справедливости на ринге искусства, Остап Степанович, и тут же отмобилизовался, постучал карандашом по столу.
Чего ради приплёл абстракционизм?
– Почему окно горизонтальное? О, догадываюсь, догадываюсь – дабы ответить членениям фасадной слоистости? Так-так, отвечать, соответствовать, гармонизировать, а не забыт ли, позвольте полюбопытствовать, контраст? Разве не контраст дарит нам возбуждающе-приятную глазу форму? – портики на скромном и плоском фоне, стекло и – грубый бетон. Я, конечно, профан, вы, Илья Сергеевич, этой дилеммой в её тончайших, как паутина, взаимосвязях сполна владеете, да и задачки посложней щёлкаете быстрей орешков, но почему не торопитесь меня опровергнуть? Разве чисто теоретически и с первого впечатления, которое, увы, увы, бывает сколь острым, столь и обманчивым, узкое вертикальное окошко тут бы не пришлось ко двору? На мой непросвещённый, возможно, недоразвитый вкус получилось бы даже эстетичнее и, – открыл на закладке третий том материалов комиссии, – удалось бы заодно сохранить замкнутость несущего стенового контура! Правда, если допустить, что башенный богатырь-красавец устоял бы благодаря похвальной предусмотрительности, а чем чёрт не шутит, встарь ведь недаром верили, что бережённого сам бог бережёт, итак, если допустить, что в устоявшей башне уже бы справили весёлые, с пробками в потолки, новоселья, мы бы не имели удовольствия гуторить здесь по законодательно-строгому долгу службы, но разве сойтись в непринуждённой дискуссии или, скинув пиджаки, погонять шары на бильярде, которым – слухами земля полнится – славен ваш Творческий Союз, не было бы ещё приятнее? Не вставая с кресла, лишь подавшись грудью вперёд, согнувшись в пояснице и отведя слегка назад и в сторону правый локоть, Остап Степанович скорчил заговорщицкую гримаску, с обворожительной осведомлённостью завсегдатая изобразил с помощью выхваченной из кожаных ножен пилочки нацелившего кий игрока, губами же – в дуэте с каким-то глубоким внутренним инструментом – издал звонкий звук, с каким шар, угодивший в лузу, ударялся о другие, уже покоившиеся в сетчатом мешочке шары.