А вот и выбранный ими коридор. Он начинался как раз за картиной с сюрпризом, которая вкусно их накормила и едва не укокошила Соню. Друзья несколько раз прошли мимо этой картины туда и обратно, недоумённо сверяясь с картой, пока Адри не догадался снять натюрморт со стены. За рамой оказалось окно, открывавшее вид в другой коридор. Адри осторожно, чтобы не разбудить змею, поставил картину на пол, друзья потоптались в нерешительности, и Адри первый перевалился через бортик окна. Затем он втащил за собой Олю, Соня перелезла сама, бросив напоследок, взгляд на номер, светившийся над окном – «№18». Вот бы раньше было догадаться, что здесь есть проход…
– Ну, что, девочки, в путь? – спросил Адри и, услышав утвердительные ответы, снова водрузил Олю на плечи, наказав ей глядеть в оба.
Шли пять минут, десять, пятнадцать, полчаса, час… Двигались медленно, зорко осматривая каждый сантиметр. Всё было спокойно и тихо. Немного погодя, коридор начал расширяться. Соня посмотрела на Адри, тот многозначительно хмыкнул. Девочка поняла: её товарищ тоже считает, что это неспроста и нужно готовиться. К чему? Да к чему угодно. Они оказались правы. Через некоторое время Оля, «глядевшая в оба», подпрыгнула на плечах толстяка, вскрикнув:
– Ой! Смотрите! Там!
Соня и Адри тоже кое-что увидели: коридор, по которому они шли, расширялся, чтобы упереться в широкую стену с семью дверями. Подойдя ближе, путники увидели на дверях – семь картин. Ещё приблизившись, так, что можно было хорошо рассмотреть, изображения на картинах, Соня очень удивилась, разглядев некоторых своих знакомых.
– О-о! не ожидала тебя вновь увидеть,– сладко улыбнулась ей с одной из картин восточная красавица.
– Рада повторной встрече! – весело махнула букетом полевых цветов девушка с другой картины.
– Как ты уцелела, дитя моё? – басом вопросил портрет импозантного джентльмена, пыхнув трубкой и сверкнув моноклем.
– Ты их знаешь? – Адри удивлённо смотрел на Соню.
– Да, – кивнула девочка. – Я с ними познакомилась в самом начале пути по лабиринту. Это Цветик и Восточная Дева, – девочка указала на крайнюю слева картину и четвёртую от неё. – А крайняя картина справа, где дымит мужчина с моноклем, называется «Сама Элегантность». Остальные картины мне неизвестны. А эти три загадали мне головоломку, которую нужно было решить, чтобы пройти дальше.
– Мда, и ты, как ни странно, её решила, – Дева с лёгкой обидой закусила губу, а затем опять просветлела, – Зато нас теперь стало не трое, а семеро! И тебе с твоими друзьями придётся решить ещё одну загадку. Только она гора-а-аздо труднее.
Дева захохотала, остальные картины последовали её примеру. У Сони по спине побежали мурашки от этого смеха, но она напустила на себя равнодушный вид и стала разглядывать картины.
Мельком глянув на хихикающую «Цветик», она перевела взгляд на вторую картину «Старая монахиня». Руки женщины в длинном чёрном одеянии были молитвенно сложены, а лицо, полное печали, совершенно не вязалось с раздававшимися со стороны картин звуками. Соня присмотрелась к ней, прислушалась, и поняла, что Монахиня не смеётся, а скрипит, как несмазанная дверь. Девочка поскорее отвела от неё взгляд. На следующей двери висела картина «Благородный рыцарь». Он стоял в величественной позе, подняв меч. От фигуры веяло силой, глаза светились благородством, а губы слегка тронула улыбка… или, может, усмешка. После рыцаря была дверь с Восточной Девой, далее следовал «Мушкетёр в сражении». Решительное лицо, воинственная поза – всё говорило о готовности мгновенно отразить любой удар. Мушкетёр понравился Соне: он не смеялся. Предпоследняя дверь была украшена картиной «Пастушок». Мальчик сидел на камне в окружении полевых цветов, белые козы и барашки паслись неподалёку, он играл на дудочке. Точнее он должен был играть, но сейчас хохотал вместе с другими картинами. Замыкал галерею Элегантность.
Пока Соня молча разглядывала картины, Адри всё больше выказывал нетерпение, и, наконец, поставив Олю на ковёр, серьёзно и громко спросил: