***
В голове – туман, в глазах – муть. Соня, только-только пришедшая в себя, пыталась сфокусировать зрение, чтобы понять, где находится. В какой-то момент ей почудилось, что над ней кто-то стоит, внимательно её разглядывая. Девочка моргнула, видение исчезло.
Зрение, наконец, сфокусировалось. Соня увидела высоко над собой тёмный потолок, с которого свисала огромная люстра в виде букета огромных лилий. Люстра не горела, но было не темно, просто сумрачно. Соня попыталась теперь сфокусировать память: чтобы понять, где она оказалась, нужно вспомнить, что произошло. У неё получилось. Точно! Её же затянуло в картину! Но это значит…
Соня резко вскочила. Глаза уже привыкли к темноте, и девочка, оглядевшись, поняла, что она всё ещё в музее Звездочеева. В том самом зале, в котором по-прежнему стояли застывшие фигуры одноклассников, Марьи Ивановны, других незнакомых Соне людей. Ирина Сергеевна всё так же безмолвствовала с открытым ртом, не договорив фразу о дневнике художника. Вот только что-то с ними было не так. Соня пригляделась и поняла: вокруг стояли не сами люди, а… словно – их тени!
«Да что же это?» – мысленно воскликнула Соня. Взгляд её упал на ту самую, поразившую её огромную картину. Она тоже изменилась. Теперь на холсте не было ничего. Лишь чёрная пустота зияла внутри золотой рамы. Притяжения не было тоже.
Соня решительно шагнула к картине, протянула руку. Чернота оказалась на ощупь неприятно склизкой и податливой. Она, как живая, тут же начала обволакивать Сонину руку. Девочка, испугавшись, резко подалась назад, слизь чмокнула, выпуская добычу, и ушла обратно в черноту.
«Туда не стоит лезть», – подумала девочка с содроганием.
Оглядела зал и… растерялась. Она до сих пор не понимала, что происходит. Что случилось? Почему здесь темно? И, самое главное, почему все посетители музея застыли и выглядят, как тени? Она попыталась достучаться до Марьи Ивановны, Ирины Сергеевны, одноклассников… Всё тщетно. Люди словно стали частью музея. И лишь она, Соня, была здесь единственным живым человеком.
Вдруг где-то в соседнем зале, куда её группа ещё не успела дойти, послышался грохот. Словно кто-то спрыгнул с высоты на кафель. Звук неестественно громко отозвался в «пустом» помещении. Соня вздрогнула, но обрадовалась: «Здесь кто-то есть!» Она рванулась было на звук шагов, но, добежав до дверного проёма, шмыгнула к стене, прижалась к ней спиной. Теперь её терзали сомнения. Кто? Друг? А если нет? Странные метаморфозы с картиной, людьми, меняющий выражение лица портрет маленькой девочки. И сами шаги, которые с каждой секундой приближались, были странными. Размеренные, чёткие, неторопливые, сопровождаемые звяканьем, они напоминали ход метронома, довольно большого и тяжёлого.
– Шпоры! – догадалась Соня.
И это было тоже странно.
Соня прижала руку к груди, где под кофтой угадывался рельеф оберега. Конечно, волшебный кулончик, подаренный Дедом Морозом во время её прошлого путешествия в Сказочную страну, защитит её. Соня сделала глубокий вдох, смело шагнула через порог. Грянул выстрел.
Дальнейшее было словно в замедленной съёмке. Соня могла поклясться, что видела, как пуля, увеличиваясь по законам перспективы, приближается. Неведомая сила потянула девочку назад, за стену. Она повиновалась, движения её были до странности медленными, но двигаться по-другому не получалось. Пуля задела Сонино плечо. Сначала она ощутила только сильный толчок и удивилась, почему рука стала непослушной. Через мгновение всё тело пронзила острая боль, и время вернулось в свой ритм.
Соня снова выглянула из-за угла и увидела своего врага. Медленно, в развалку к ней шёл ковбой, очень странный, (впрочем, девочка уже начала привыкать к здешним странностям). Он был как будто не настоящий, а словно… нарисованный, что ли.
– Нарисованный ковбой? – Соня на миг даже забыла про боль.
И тут она сообразила, что ковбой тоже её видит. Он шёл, медленно поднимая руку с нарисованным пистолетом. Рана у неё на плече была вполне настоящей, поэтому Соня не строила напрасных иллюзий. Задвинувшись обратно за стену, она затопала на месте. Вначале намеренно громко, потом тише, тише. По её расчётам, у нормального человека, который услышал бы её топанье из другого зала, могло сложиться впечатление, что Соня убежала. Как воспринимают звуки нарисованные люди, она не имела понятия, поэтому затаилась, даже постаралась не дышать.
И тут же услышала, как позвякивание шпор из соседнего зала звучит всё ближе, громче, быстрее. Нарисованный человек бежал, приближаясь к залу, в котором пряталась Соня. Девочка сползла по стене, села на корточки, сжалась. Она очень надеялась, что ковбой пробежит мимо, не заметив её. Вбежав в зал с чёрной картиной, ковбой вдруг остановился, будто раздумывая. Нарисованный человек стоял прямо над Соней, дуло нарисованного пистолета почти касалось её головы. Соня понимала, что с минуты на минуту будет обнаружена и, сделав неимоверный прыжок за спину ковбоя, что есть мочи, толкнула его ногой в зад (человек оказался неожиданно лёгким). Отправив ковбоя в полёт по залу, она дала дёру в другую сторону – в ту, откуда он пришёл. Но не успела преодолеть и трёх метров, как кто-то схватил её за здоровое плечо. Не успела она опомниться, как её втащили в какое-то окно в стене. Через минуту Соня поняла, что это не окно, а… картина! Её рот открылся, чтобы закричать, но оказался зажат нежной, словно сделанной из бумажной салфетки, рукой. А в ухо заполз едва слышный шёпот: «Ради Бога, тихо, а то услышит».