Опять я задумался, и, оторвавшись от окружающего, вернулся к своему телу. Интересно, когда его закопают, потом оно разложится, куда я буду возвращаться в такие моменты? Скорее всего, я отвыкну от тела через какой-то промежуток времени. Так, где я помню себя последний раз? Ага, на аллее на проспекте Луначарского. Туда! Судя по одежде прохожих, денёк сегодня выдался тёплый и ясный, что большая редкость в такое время года. Я же не мог ни чувствовать солнечного тепла, которым напоследок погода одаривала живых, ни увидеть пасмурно сегодня или безоблачно. Ну, то есть, посмотрев вверх я, конечно, видел облака или чистое небо, но я о другом. Пока это не отнято, не понять, той простой внутренней радости от прогулки в ясную погоду. Я же теперь мог отличить день от ночи, а ненастье от хорошей погоды только по косвенным признакам. Конечно, погода влияет на настроение больше по биологическим, чем по эстетическим причинам, но ведь у меня всё ещё осталась привычка радоваться солнцу. Опять инерция мышления. Быть может, через определённое время мне будут больше нравиться гроза, ураган, метель, потому что они гораздо зрелищнее. Ведь мне осталось доступно только визуальное удовольствие, и не испытывая неприятных ощущений от такой погоды, я буду с нетерпением её ожидать, чтобы полюбоваться буйством стихии. А потом мне всё наскучит и приестся, и я буду находить удовольствия только в катастрофах. Буду с интересом наблюдать за гибелью людей во время землетрясений, наводнений. Я то знаю, что их ждёт после смерти, поэтому мне не будет их жаль. Сопереживать ведь можно, только если сам подвержен возможности оказаться на месте другого. Или хотя бы представляешь себе его внутреннее состояние. Вот, например, вы не боитесь темноты. Будите ли вы всерьёз переживать за кого-то, кто её боится? Так и мёртвый не может сочувствовать страху смерти. Разве что им будет больно перед гибелью тела. Но я успею забыть, что такое боль...»
Глава 2 ВОСПОМИНАНИЯ
В сладкий сон джинна, как трубный глас апокалипсиса, врывается сирена будильника. Звуковой волной фею сносит в другую реальность. Джинн просыпается, видит вокруг лишь стены своего керамического плена и пытается вспомнить: что же ему снилось? Что-то интересное...
Поздняя осень. Земля оделась украденным ветром у деревьев плащом из листьев. Его складки шелестят под ногами прохожих, проходя очередной этап в круговороте жизни и смерти, перед тем, как стать перегноем. Готовится к этому этапу и тело гражданина Котовасина, лежащее в морге. Все необходимые формальности позади, близкие, а также дальние родственники, желающие совершить погребение Агапона Кузьмича согласно своим семейным традициям, не обнаружены и тело решено похоронить за казённый счёт. И не поступило в морг на тот момент разнарядки на невостребованные трупы, так необходимые для современной науки медицины, чтобы тренировать начинающих хирургов. А сам вечный и нетленный бывший хозяин семидесяти с лишним килограммов белковой структуры в это время находился в кругосветном путешествии по памятным местам человеческой цивилизации. Много интересного и увлекательного, даже познавательного увидел он на родной планете. Многие пробелы в полученном при жизни образовании он заполнил. Отсутствие сна, утомляемости, мгновенная скорость перемещения и многие другие преимущества бестелесного образа существования позволили Агапону Кузьмичу за месяц с небольшим получить и обработать такое количество информации, на которое при жизни ему вряд ли хватило бы и нескольких лет. Непрерывный круглосуточный мыслительный процесс растянул его субъективное восприятие времени так, что он уже успел привыкнуть к небелковой форме существования своего разума. Гражданин Котовасин перестал, задумавшись, возвращаться к своей бренной плоти, и дух его свободно витал в отведённой ему экологической нише. Странно, но за это время ему почему-то не пришла мысль отправиться в космическое путешествие. А при его-то скорости...