— Не отвлекайтесь, — снова строго сказал Коля.
— Ага, значит, дальше институт. Обыкновенный.
— Это какой? — уточнил Коля.
— МГУ, конечно, — обиделась Машка.
— Дальше.
— Что дальше?
— Факультет какой?
— Факультет — журналистика. Журналист я, и еще фотокорреспондент, но это, скорее, хобби, и все такое прочее. Работаю в газете. Все.
Коля смотрел на нас как на двух недоразвитых подростков.
— Девушки. Вы понимаете, что это несерьезно. — Коля был еще более строг с нами, чем раньше. Мы обе скромно потупились.
— Понимаем, — сказала я. — Но у нас больше нет никаких дополнительных биографий.
Коля помолчал аж целых три минуты. Видимо, он обдумывал наш ответ.
— Хорошо, — сказал он после своего молчания. — Давайте теперь о родителях.
— О родителях, так о родителях, — сказала я. — Мою маму вы видели. Она учительница. Вернее, была. Сейчас на пенсии.
— Где родилась? — Колин вопрос был похож на вопрос врача, который спрашивает пациента, что у него болит.
— А, родилась она далеко, в Сибири. Поселок там такой есть, Кишма называется. Ее мой дедушка сюда в Москву привез, когда она школу закончила. И Машкину маму тоже он привез.
Коля насторожился.
— Как Машкину? А она что, тоже оттуда?
— Ну да, — просто сказала я. — Они родственники. Но ее уже, к сожалению, нет в живых, — голос мой был слегка виноватым.
Коля снова задумался и теперь он думал целых пять минут.
— Знаете, что я думаю? — Наконец изрек он. — А я думаю, что в целях ускорения процесса расследования нам просто необходимо еще раз съездить к вашей маме на дачу. — Я не возражала.
Через час мы снова были на даче. Машка позвонила на работу, предупредить, что ее завтра, возможно, снова не будет — у нее журналистская депрессия. А я заранее позвонила маме, и она ждала нас, опершись на калитку. Рядом с ней стояла тетя Нина. По ним обеим сразу было видно, что они успели обсудить все случившееся, и теперь жаждали новой информации.
Все старики делятся на две категории. Первая — это любители посидеть на лавочке и побездельничать, поглощая тонны жареных семечек. А вторая — это те, кто не приемлет безделья и должен обязательно быть занят каким-либо трудом. Лучше крестьянско-дачным. Не исключается и мыслительный.
Но обе эти категории не могут жить без одной вещи — без информации. Информация — это не только царица мира и двигатель прогресса. Это еще и сохранитель и продлеватель жизни для пожилого поколения граждан. И это правильно. Поскольку все события их собственной жизни уже значительно исчерпались, то им просто необходимо узнавать что-то — все равно что — из жизни других людей. И если их мозговую деятельность не подпитывать какими-нибудь сведениями со стороны, то она, эта деятельность, неминуемо угаснет. А разве нам это нужно?
Таким образом, мы застали обеих наших дачниц в предвкушении чего-нибудь новенького и интересненького.
Коля начал с места в карьер.
— Татьяна Петровна, мне срочно нужна ваша биография.
Но жажда новенького все же не смогла перевесить в моей маме жажды накормить и напоить бедных голодных и неприкаянных детей.
— Вот те раз, — всплеснула руками моя мамуся, — не успел разуться, и уже туда же — биография. Сначала, я думаю, надо пообедать. — Мама внимательно окинула взглядом нас с Машкой, видимо на глаз пытаясь определить, успел ли успешно перевариться замечательный деревенский обед в наших городских желудках. Утренний завтрак уже совершенно точно был не в счет. Это же было целых полдня назад! И по всему маминому виду мы поняли, что спорить с ней абсолютно бесполезно.
А никто и не собирался. Коля, правда, сразу как-то сник. Видимо детективный зуд уже не давал ему покоя, и он жаждал информации безо всяких проволочек. А тут… Но Олег не дал ему совсем упасть духом и предложил пока пройтись по живописным окрестностям. Их не было около получаса. А когда они появились, Коля был возбужден сверх всякой меры.
— Представляете, я ее нашел! — с порога заявил он нам.
— Кого? — хором спросили мы.
— Как, кого? Вашу стиральную машинку. Я же говорил, что вор ее далеко нести не станет. Так и вышло. Он дотащил ее до ближайшей рощицы, и там выпотрошил и бросил.
— Ура национальному сыску, — торжественно объявила я.
— Но это еще не все. Понимаете, ни у вас в квартирах, ни у вашей мамы в ванной я никаких отпечатков не нашел. А здесь есть! Представляете? Он когда машинку ломал, то палец поранил. А перчатки-то, видимо, резиновые, порвались. Так что здесь и образец крови есть, впридачу к замечательному четкому следу пальчика. Теперь мы его, голубчика, на чистую воду-то и выведем. — Коля радовался, как ребенок.