Состязания были повторены дважды и из шестнадцати участников только трое полностью выполнили все задания; в числе счастливцев находился и удалец в синем.
Опять пропела фанфара и все всадники выстроились впереди знамен; предстоял самый трудный заключительный номер — надо было на всем скаку воткнуть в арену взятое под мышку толстое боевое копье и переломить его, удержавшись при этом в седле.
Служители быстро убрали все лишнее и первым выехал зеленый всадник. Он ткнул копьем в землю, пробороздил ее пыльною лентой и грохнулся бы с коня, если бы вовремя не выпустил из-под плеча рукоятку.
Та же участь выпала на долю сине-красного.
Удача сине-белого вызвала восторженные крики всей площади; четвертый черкнул концом копья по земле, оно врезалось глубоко в грунт и вдруг словно неведомая сила сорвала всадника с седла и подняла на воздух; он описал дугу и рухнул на землю; конь, звеня стременами, поскакал в сторону.
Хохот приветствовал падение неудачника.
Еще двое соперников тем же порядком вылетели из седел; двое не удержались и опрокинулись, а затем свалились; несколько человек уронили копья и только те же трое опять оказались победителями.
В честь их загремели фанфары, рога и литавры; под звуки музыки они шагом объехали всю арену. Из толпы летели вверх шляпы, махали руки и цветные головные шарфы; с балконов и из окон сыпался цветочный дождь.
Триумфаторы, радостные и возбужденные, с раскрасневшимися лицами, кланялись, ловили на лету цветы и совали их куда пришлось — в волосы под обручи, за борт курток, в петли, за пояса, собирали в букеты и кидали их зрителям, туда, где больше аплодировали и больше теснилось хорошеньких женских личик.
Парад кончился; герои богордо слезли с фыркавших и тершихся головами о бабки коней, сдали их подручным, а сами смешались на трибунах с толпою.
Наступила очередь джостры.
На арене показался белоснежный герольд на таком же коне; только буффы на плечах и шляпа у него были пунцовые.
— Благородный рыцарь синьор Пьетро Джиноре вызывает на бой достойных!.. — звонко возгласил герольд и со стороны, противоположной ратуше, засверкали, что зеркала, доспехи богатыря-рыцаря; голову его закрывал тяжкий шлем; с высокого гребня падали на левое плечо длинные павлиньи и страусовые перья. Руки, закованные в железные перчатки, держали древко боевого копья, но с тупой оковой на конце, большой щит с гербом. Громадный, могучий конь по низ груди был покрыт сплошной броней и лишь по черным, мощным ногам можно было судить о его силе и масти; голову коня защищал налобник; между прядавшими ушами огоньком мерцал пучок красных перьев.
У противоположных палаток произошла суматоха — рыцарь запоздал с вооружением и слуги спешно подавали ему то тот, то другой предмет; на голову он надел простеганную на вате черную мягкую «скуфью» — на нее вторую «капироне» и поверх них шлем; оруженосцы быстро и наглухо пристегнули его ремнями и пособили рыцарю стать на широкое стремя, а затем и сесть на седло.
— Благородный рыцарь Христофано ди Фатторе принимает вызов… — прокричал герольд и отъехал в сторону.
Соперники, держа стоймя копья с развевающимися на них флажками, разминулись коротким, тяжелым галопом и отсалютовали друг другу; на концах поля они повернули коней, копья опустились по-боевому; рыцари укрылись щитами, кони собрались на коротких поводах и вместе со всадниками превратились в сияющие изваяния.
Площадь замерла.
Не успел прозвучать сигнал — на местах, где стояли рыцари, столбами закрутилась пыль и серебряные всадники ураганом понеслись друг на друга; на середине арены кони сшиблись грудь в грудь; с одного из рыцарей слетел и покатился по земле шлем; другой повалился от удара копья на круп коня, но удержался и выпрямился. К обоим бросились оруженосцы осматривать и исправлять повреждения; шлем хранителя поля оказался с глубокой выбоиной и ему надели новый; пена клочьями падала с золотых удил лошадей; им вытерли рты мокрыми губками.
Бойцы разъехались и снова яростно бросились друг на друга. Судьба была против Фатторе: удар пришелся ему в самую середину груди и он грохнулся на арену; победитель поднял забрало и с открытым лицом поехал к своей палатке; площадь гремела аплодисментами.
Вторая пара бойцов устроила неожиданную потеху для зрителей: при сшибке кони осели на хвосты, а оба всадника одновременно покатились на землю, причем один зацепился громадною зубчатой шпорой за седло и несколько секунд висел вниз головою. Стычка была повторена трижды; щиты звенели как под кузнечными молотками, копья с треском разлетались на куски, но рыцари держались непоколебимо.