— Это все верно!.. — отозвался Ян. — Только я все-таки в Рим уйду.
— Зачем?
— Так… — Ян уперся взглядом в стену. — Надоело здесь все.
— А скульптура твоя?
Ян пренебрежительно махнул рукою.
Не успел Луиджи ответить — дверь в каморку, где шел разговор, распахнулась и вбежал в белом переднике один из помощников Кастро.
— Синьор Киджи ранен!.. — запыхавшись, произнес он.
Луиджи подскочил как на пружине, Ян поднялся и сел.
— Кем, где?.. — спросил неаполитанец.
— На улице. Трое каких-то неизвестных набросились на него сзади, ударили в спину кинжалом и убежали!
— Жив?
— Да!
Луиджи забрал все нужное для перевязки и бросился с Яном вслед за вестником.
Когда они явились во взбудораженную мастерскую, Киджи был уже раздет и лежал на земле, на брезенте, стонал и ругался. Луиджи в качестве доктора осмотрел его рану и убедился, что кинжал только скользнул по ребрам и просек тело до кости.
— Опасность есть, но я здесь!.. — важно объявил он окружавшим. — Я отвечаю, что через несколько дней поставлю больного на ноги!
Неаполитанец быстро, умелой рукой обмыл рану и принялся делать перевязку.
Вечером, после происшествия с Киджи, Луиджи позвал троих товарищей и зашел вместе с ними в погребок. Как обычно, потребовали вина и неаполитанец рассказал тайну Яна. Надо было что то предпринять, чтобы удержать его от нелепых выходок.
— Обалдел парень!.. — проговорил Мартин. — Эка лезут в голову людям разные глупости!
— Он непременно уйдет, а одного его отпустить нельзя!.. — сказал Марк и Луиджи поддержал его.
— Что ж?.. мы ведь не собирались зимовать во Флоренции?.. — добавил Мартин. — Так, ведь, Адольф?
— Так!.. — пророкотала октава.
— В пути его пообдует немного!.. — заметил Луиджи. — Глядишь, и образумится человек! Ах, черт его побери, трубадур еще какой выискался?!
Через неделю после этого разговора из ворот Флоренции показался навьюченный серый ослик, а за ним целая толпа народа: болонских гостей, так неожиданно собравшихся уходить от них, провожали Кастро с семьей, выздоровевший и по-прежнему лохматый Киджи, философ Карнаро и многие другие.
В парасанге от города был сделан привал и из-под плащей художников появились пузатые кувшины и корзинка со стаканами. Вино было налито.
— За наше будущее светило и за моего милого доктора!!.. — зычно протрубил Киджи по крайней мере на пол- парасанга. — Счастливого пути и возвращения!!
Все зачокались и выпили.
— А я пью за счастье всех уходящих!.. — сказал Карнаро.
— Верю в то, что, быть может, кто-то из вас уносит с собой флорентийское зерно и взрастит его в душе своей. Еввива!! — крикнул он и залпом осушил стакан.
Луиджи сорвал с себя шляпу и замахал ею.
— За вас всех!!.. — возгласил он. — Еввива!!
— Еввива!!.. — раздались дружные крики и, под перекрестный пожелания счастья и маханье шляпами и руками, маленький караван тронулся дальше.
Несколько раз путники оборачивались и видели, что новые друзья стоят на прежнем месте и смотрят им вслед. Перевал дороги скрыл их и только серый лес из башен долго еще виднелся путешественникам.
Вино и теплые проводы, устроенные флорентийцами, привели всех в благодушное и шутливое настроение. Луиджи обнял шедшего с ним рядом Марка.
— Эх ты, ротозей!.. — сказал он ему. — Такая хорошенькая рожица с тебя глаз не сводила, а ты философские мыльные пузыри пускал?
— Кто, какая рожица?.. — удивленно спросил Марк.
— Да старшая сестра Кастро, та, что с пушком на верхней губке! Вспомнишь про этот пушок — так даже с курткой судороги делаются!
Марк смутился.
— Поди ты со своими глупостями!.. — ответил он. — Уж попадет тебе когда-нибудь за твои шашни!..
Луиджи засмеялся и запел, прищелкивая пальцами.
— А ты помнишь, что здесь очень опасно?.. — обратился к нему Мартин. — Кастро предупреждал, что ухо надо востро держать!
— Нигде, брат, губ распускать нельзя! — воскликнул неаполитанец. — Главное — надо знать кому, и когда молиться! Святой Юлиан посылает хороший ночлег и охраняет в пути. А вот если погода испортится да болота начнутся — тогда не знаю, какого святого призывать! Завидовать нам будет некому: путь неблизкий!
— А дорогу ты хорошо знаешь?.. — спросил Марк.
— Все дороги ведут в Рим!.. — важно заявил неаполитанец. Он выпустил из корзины своего ворона и стал забавляться со смышленою птицей. Она то летала над караваном, то садилась на плечо к своему хозяину.
— Раз она спасла меня!.. — промолвил он. — И еще какую-то роль сыграет в моей жизни, помяните мое слово!..