— Мутанты! Живо! Мои вещи — прямо в номер! Носильщики повезли вещи Агаты в гостиницу. Прямо в номер. Агата была счастлива. Уже хотела отпустить носильщиков.
— Спасибо, друзья! Вы можете быть свободны!
Носильщики снова переглянулись. Они явно чего-то не поняли. Или стеснялись сказать. Уходить, по крайней мере, не спешили.
— Чего вы ждёте?
— Нам бы. Чай!
— А, чайку? Ну, так бы и сказали! Щас закажу! Располагайтесь! Чувствуйте себя как дома!
Она величественным жестом указала им на кресла, а сама бросилась к телефону.
— Алло! Гостиничный сервис? Мне чай! Прямо в номер! Три стакана! Что?! Ну, конечно же, с сахаром! Сахару — побольше! И конфет шоколадных! И просто шоколада! Ой, и водочки! У меня сейчас в гостях двое симпатяг! Два очаровательных мутанта! Мальчишки, вам что-нибудь ещё?
Агата оглянулась. Увидев, что номер пуст, она в сердцах швырнула трубку.
— Вот так всегда! Не успеешь познакомиться, как сразу удирают! Прямо рок какой-то! Будто кто наколдовал!..
Рядом с телефоном стояло небольшое круглое зеркальце. Агата отразилась в нём, поморщилась.
— Помада слишком жирная. Завтра же! Утром! Налёт на бутики! И на салоны красоты! Да, завтра утром!
До утра была длинная ночь.
Агата грустно заснула в кресле у телевизора. Правда, в очень дорогом пеньюаре, выданном ей питерским Пассажем. Перед ней на столике стояли три непочатые бутылки водки, поднос с чайничком, сахарницей и двумя полными стаканами чая. Третий стакан был надпит…
На экране телевизора шёл чрезвычайно эротический французский фильм.
Утро принесло большое облегчение.
Агата с удовольствием плескалась в красивой ванной. Вся ванная была уставлена цветами и французскими флакончиками. Ж-ж-жуть!!! Правда, радио там не было, и Агате самой пришлось исполнять песенку трёх поросят. Соло.
А через час она уже была в шикарном магазине и примеряла длинный паричок с пушистой чёлкой — как у той таксистки.
Рядом лежала большая гора других париков, но они были не такие эффектные. За целый час примерки ни один не подошёл.
Агата, наконец, не выдержала:
— Хоть вы и не советовали, а я, всё-таки, возьму вот этот, самый первый! Молоденькая продавщица, тоже изрядно вспотевшая, сильно расстроилась.
— Не надо, прошу вас! Над вами смеяться будут! У вас год рождения такой, что…
Агате пришлось на неё цыкнуть и сказать: «Ишь, ты!»
— Ишь, ты, шустрая эмигранточка! Про год рождения выучила! А ты не забыла, что во Франции живёшь? Ась?! Здесь у вас про год рождения женщине напоминать. опасно для жизни!
Агата даже замахнулась на продавщицу париком. Потом, правда, говорила, что ей было стыдно за этот поступок.
На шум прибежала женщина-менеджер. Такая же очаровательная, как и продавщица, но постарше. Она с вежливой улыбкой взяла с полки короткий седой паричок. Кстати, тоже вполне элегантный. Подойдя к Агате вплотную, она на чистом русском языке произнесла:
— Если ты, старая дура, сейчас же не купишь это, я полицию вызову, поняла?
— Ну, вот! Теперь всё понятно! Совсем другой разговор!
Агата, схватив седой паричок, помчалась к самому дальнему зеркалу. Глянув в него, зашлась неподдельным восторгом:
— А-ля профсоюзный работник!
Этот паричок Агата хранит до сих пор. На память о Париже. А также о женщине-менеджере. Ведь именно она напомнила Агате, уже после Рембрандта, что вести себя по-свински нехорошо.
Глава 7
«Снова пора…»
Двенадцать лет спустя снова наступил Год Свиньи. Не такой улётный, как прошлый, но всё-таки.
В прошлый раз чествовали мировых Знаменитостей, а в этот раз в теленовостях мелькали одни неприятности. Слишком напряжённой стала мировая ситуация.
Но в Париже было относительно спокойно. Одна-две сожжённых машинки — и всё.
Поэтому Агата снова собралась в Париж. Она уже знала, как поступит: сначала спрыгнет с картины, как в прошлый раз, погуляет-погуляет по Парижику, а потом удачненько вернётся.
Правда, в прошлый раз вернуться спокойно не дали. У Агаты, пока она гуляла по Парижам, завелась конкуретка. В самом конце неувязочка вышла.
Вернувшись, Агата обнаружила, что её место занято. Вместо таблички «Картина на реставрации», она обнаружила в рембрандтовском зале… саму картину! Картина существовала без неё!
А наглые гидессы выдавали такое, что волосы дыбом. Вы только послушайте:
— В ходе последней реставрации учёные обнаружили под верхним слоем краски изображение женщины и надпись: «Агата».
— Известно, что именно так звали любимую свинью второй жены художника.
— Другое открытие, сделанное в ходе той же реставрации, не менее значительно.
— Есть все основания полагать, что, изображая сына, художник пользовался женской моделью.
— Итак, перед вами — коротко остриженная. бритоголовая голландская крестьянка средних лет.
Как вам этот бред?! Некоторые экскурсоводы, пользуясь наивностью иностранцев, говорят первое, что в голову взбредёт.
К счастью, вскоре всё выяснилось. Какая-то чужая свинья забрела в Агатино отсутствие в Эрмитаж, а персонажи картины, не разобравшись, затащили её к себе на полотно.
Чужая свинья оказалась сплетницей. От неё-то и узнали гиды про секрет картины.
Агате долго пришлось уговаривать конкурентку переселиться на другой шедевр. За это пришлось пообещать Двойнице, так Агата теперь её называла, свозить её в Париж. Причём, совершенно бесплатно. Ведь карточка «Виза» с прошлого раза не кончилась!
Итак, Агата с Двойницей приехали в Париж, поселились в шикарной гостинице и стали наслаждаться жизнью. И всё бы у них было нормально, если бы не…
Как-то раз, гуляя по Елисейским полям, они забрели чуток дальше, за Гранд Опера. Место тихое, почти безлюдное, можно спокойно поесть. А главное, никто не обратит внимание на чавканье. В том кафе была вполне демократичная атмосфера. Снобов и критиканов не наблюдалось. Там РЕАЛЬНО можно было отдохнуть.
Агатина Двойница, довольно-таки простая, невоспитанная свиноженщина (что с неё возьмёшь!), сразу кинулась за подносом. У неё всегда одна еда на уме.
Агата интеллигентно медлила. Ей хотелось ощутить дух парижского кафе. Постояла, ощутила… Но лучше бы она этого не делала.
То кафе оказалось роковым. Агата влюбилась!
Прямо на неё из двери кафе вышел московский командировочный Игорёк. То был обычный командировочный, пухленький трудоголик, на вид лет сорок, по паспорту — все сорок пять.
Игорёк только что отобедал. Именно таким и увидела его Агата в первый раз: довольный вид, зубом цыкает, плащ нараспашку, живот вперёд. В принципе, ничего особенного, во что тут влюбляться?
Но сердцу не прикажешь. Завидев Игорька, Агата чуть сознание не потеряла.
— Ужас, какой красавчик! Пухленький! Сейчас клеиться начнёт! Ну да, я ведь вся в брильянтах!
На Агате бриллианты были крупные, искусственные. Они с Двойницей накануне посетили лавку ювелира. Не очень дорогую, но полезную.