Но самым большим благом для птиц оказались полосы отчуждения в лесистых районах страны. Солнечный свет, удобренная перегноем почва — травы и сорняки тут бурно растут и производят семена, создавая кормовую базу для птиц, да еще в защищенном месте.
Многие предрекают, что полосы отчуждения, особенно вдоль железных дорог, скоро уйдут в прошлое. Ведь транспорт покидает землю: вертолеты, самолеты кладут конец вековой тирании гравитации над человеком. Он обрел крылья, а никакая форма жизни (за исключением сумасбродного пингвина), достигшая когда-либо статуса летающих существ, не возвращалась вновь к печальным занятиям тяжелой ходьбой, шлепаньем по воде, перекатыванием или скольжением. Да, приходится признать, что в некоторых районах страны железные дороги уступили другим видам транспорта, снижая объемы перевозок и вовсе ликвидируя свои пути вместе с полосами отчуждения. Так, с 1932 по 1945 годы в Техасе были ликвидированы тысяча пятьсот миль железнодорожного сообщения.
Большая автотрасса проходит и там, где я провел свое детство. Иногда мне приходится долго стоять, прежде чем я пересеку и шоссе, и полосу отчуждения и доберусь до кладбища, где похоронены отец и дед. Когда-то оно было отрезано от пастбища овец. На его неухоженных дорожках, как и на полосе отчуждения, я вижу дикую траву Andropgan sacchapoides. Можно обследовать дюжину ферм в окрестностях и не найти ни единого пучка этой местной выносливой травки. Здесь же разбросаны целые ее островки. Когда-то это жизнеспособное создание в течение столетий и эпох покрывало окружающие прерии на сотни миль. И, любуясь этими участочками, я представляю себе огромные пространства прерий, заросшие ею. Тогда они вольготно существовали в природе без каких-либо изгородей. Ветер катился по пологим склонам, пригибая высокие травы, волна за волной, как в океане… Опаленная июльскими и августовскими засухами, эта земля немного освежалась в вечерней прохладе, когда удлинялись закатные тени, а потом уж и сентябрьскими дождями.
Глядя на эту историческую траву, сохранившуюся на полосе отчуждения и на кладбище, я с восхищением думаю о ее выживаемости в примитивных условиях, о том, как она удерживает на месте почву и откладывает в нее новый плодородный слой, который в следующем сезоне обеспечит ей рост с той же непреклонной жизнеспособностью.
Нет, наблюдая иногда, как ликвидируются шоссе или железная дорога, как полосы отчуждения опять отдаются под поле или пастбище, я думаю о том, как выбрасывается при этом культурное богатство огромной ценности, невосстановимый ресурс. Там, где эти полосы удачно расположены и богаты непотревоженной естественной жизнью, их следует сохранить как питомники, резервации, убежища для птиц и иной живности. Пусть школы, туристические клубы, отряды скаутов используют их для своих походов. Здесь можно устроить турбазы и кемпинги, — разумеется, на разумном расстоянии друг от друга. Можно даже использовать ненужные, изношенные шпалы для разведения костров — старое дерево прекрасно подходит для этой цели.
Несколько лет назад говорили о ликвидации железнодорожной линии между Остином и Лано длиной около девяноста миль. На полосе отчуждения этой дороги природная жизнь может изучаться так, как ни в одной парковой зоне Техаса. И обнажение гранитных пород в окрестностях Лано, и самая разнообразная растительность — от плато Эдуардс до плато Джолливилль, до самой реки Колорадо: на всем протяжении этой полосы длиной в девяносто миль представлена, по крайней мере, четверть образцов растительности всего штата! Многочисленные почвенные срезы тут вскрывают породы, ценные для геологических исследований. В районах Либерти-Хилл и Кедрового парка обнаружены обширные места наиболее частых находок предметов индейской утвари, ценные для археологов. Вдоль полосы представлены многие типичные лесистые регионы, — по крайней мере, треть деревьев и кустарников всего штата. Здесь, даже не заходя за изгородь, можно насчитать не менее четырехсот видов цветов; из года в год здесь обитает двести пятьдесят видов птиц. Эта полоса отчуждения — явно одно из самых привлекательных мест с девственной растительностью. И кто знает, возможно, человек, обретя крылья, начнет испытывать еще большее стремление к матери-земле, чем теперь. Заново откроет у себя ноги, а также нос с его первобытной чувствительностью к запахам, составляющей неоспоримую радость жизни. Может быть, хождение пешком станет культом, да таким, что положение человека в обществе будет определяться его способностью ходить на большие расстояния, — в конце концов, является же теперь верховая езда признаком высокого социального статуса!