Я разглядел, что ее правый глаз был выклеван и из него текла кровь. Еще минута — и змея опять бросилась прочь. Пересмешник в это время следил за ней с ветки. Заметив движение, он напал на нее еще раз. Сражение продолжалось около получаса, при этом противники передвинулись метров на десять в сторону. Змея казалась напуганной и пыталась скрыться, но птица не давала ей этой возможности. Наконец пересмешник клюнул ее в другой глаз, буквально погрузил в него свой клюв и яростно забил крыльями. Когда он взметнулся вверх, из второго глаза змеи полилась кровь.
Она свернулась и начала делать беспорядочные выпады вправо-влево, а затем вонзила свои зубы в собственное тело и стала перекатываться, пока не свалилась с берега в скалистое русло, где начала извиваться от боли. Пересмешник начал петь. Я прикончил змею большим камнем, прекратив ее мучения. Я признаюсь, что это была самая интересная битва, какую я когда-либо наблюдал. Змея была, я думаю, около полутора метров длиной. Судя по всему, ей было не менее двадцати лет».
Воинственность пересмешника трудно переоценить. Уолтер П. Уэбб, профессор истории Техасского университета, рассказывал мне, что один пересмешник в течение нескольких брачных сезонов подряд объявлял ежедневную войну… окну на северной стороне зала Гаррисона! Видимо, ему не нравилось собственное отражение.
Преподаватель химии мистер Оран В. Льюк со своим товарищем Уильямом Лесли спасли молодого козодоя от нападений пересмешника, угрожавших его жизни. Они также спасли жизнь голубенку, преждевременно выпавшему из гнезда: на него тут же напали целых три пересмешника.
По моим наблюдениям, редко какая птица вмешивается в брачные игры или спаривание других видов. Помню, я читал в одном природоведческом журнале статью, в которой автор описывал вмешательство американской лысухи в спаривание чирков. Я сам видел, как пересмешник бросался в кучку воробьев во время брачных игр. Этот суровый блюститель морали проследовал с одного края моей лужайки до другого, гоняясь за спаривающимися воробьями и разбрасывая их налево и направо, когда они пытались скучковаться вновь. Жаль, не было времени наблюдать за его забавным поведением дольше, но я никогда более не видел ничего подобного. Может быть, в этом проявлялся его своеобразный юмор.
Покойный Д. Э. Пирс, многолетний профессор антропологии Техасского университета, однажды подтвердил мне, что у пересмешника, должно быть, есть чувство юмора, хоть и грубоватого и недалекого, но все же юмора. «Хозяин фермы, где я живу, — рассказал он, — кормит своих цыплят на выгоне рядом с сараем. Как-то утром, когда несколько десятков цыплят кормились тесной группой, пересмешник пронесся над ними, едва не задев их спинки. Явно приняв его за сокола, цыплята бросились врассыпную, с испуганным криком ища укрытия. Большинство их забилось под сарай. Пересмешник уселся на возвышение рядом и терпеливо выжидал, пока они соберутся вновь, после чего повторил свою выходку. Он проделал это четыре раза, так что вряд ли его поведение было случайно. Не имели эти действия и утилитарной цели, поскольку он не брал корм цыплят. Я сообщил об этом фермеру, и тот подтвердил, что птица проделывала это каждый день уже целую неделю».
Эту историю я неоднократно рассказывал другим, но, сомневаясь в ее достоверности, не решался публиковать. Однажды утром я случайно навел бинокль на одно большое ранчо остинского пригорода, где разводили цыплят. Белые леггорны кормились в центре загона. Внезапно они разбежались. Надеясь увидеть сокола, я продолжал наблюдение в бинокль. Через несколько минут леггорны собрались вновь и вновь разбежались. Я подошел к ранчо и разглядел, что это пересмешник время от времени проносится над ними, вызывая панику. У него было два места, на которые он взлетал, по разные стороны от загона. Он проносился над цыплятами, садился на противоположный насест, сидел спокойно, пока цыплята не соберутся вновь, и повторял свой номер, возвращаясь к первоначальному месту наблюдения. Так он носился взад и вперед шесть раз, имитируя пикирующие атаки, и прекратил их лишь тогда, когда цыплята подчистили весь корм.