Впереди был длинный летний вечер. Внезапно Том перестал насвистывать и замер. Перед ним стоял совершенно незнакомый мальчик чуть старше, чем он сам. Любой приезжий, независимо от возраста и пола, был великой редкостью в захудалом городишке Сент-Питерсберге. А этот мальчишка вдобавок был одет как щеголь. Только вообразите: одет по-праздничному в будний день! Невероятно! На нем были совершенно новая шляпа без единого пятнышка, нарядная суконная куртка, застегнутая на все пуговицы, и такие же новые штаны. И, боже правый, он был в башмаках – это в пятницу-то! У него даже имелся галстук из какой-то пестрой ленты, завязанный у ворота. Вид у щеголя был надменный, чего Том стерпеть уж никак не мог. И чем дольше он смотрел на это ослепительное великолепие, тем выше задирал нос перед франтом чужаком и тем более убогим казался ему собственный наряд. Оба молчали. Если начинал двигаться один из мальчиков, двигался и другой, но боком, сохраняя дистанцию; они стояли лицом к лицу, не отрывая глаз друг от друга, и наконец Том проговорил:
– Хочешь, отколочу?
– Только попробуй! Сопляк!
– Сказал, что отколочу, и отколочу!
– Не выйдет!
– Выйдет!
– Не выйдет!
– Выйдет!
– Не выйдет!
Тягостная пауза, после чего Том снова начал:
– Как тебя звать?
– Не твое собачье дело!
– Захочу – будет мое!
– Чего ж ты не дерешься?
– Поговори еще – и получишь по полной.
– И поговорю, и поговорю – что, слабо?
– Подумаешь, павлин! Да я тебя одной левой уложу!
– Ну так чего не укладываешь? Болтать все умеют.
– Ты чего вырядился? Подумаешь, важный! Еще и шляпу нацепил!
– Возьми да сбей, если не нравится. Только тронь – и узнаешь! Где уж тебе драться!
– Катись к дьяволу!
– Поговори у меня еще! Я тебе голову кирпичом проломлю!
– Да ну?
– И проломлю!
– Ты, я вижу, мастер болтать. Чего ж не дерешься? Струсил?
– Нет, не струсил!
– Трус!
И снова грозное молчание. Затем оба начали боком подступать друг к другу, пока плечо одного не уперлось в плечо другого. Том сказал:
– Давай, уноси ноги отсюда!
– Сам уноси!
Оба продолжали стоять, изо всех сил напирая на соперника и с ненавистью уставившись на него. Однако одолеть не мог ни один, ни другой. Наконец, разгоряченные стычкой, они с осторожностью отступили друг от друга и Том проговорил:
– Ты паршивый трус и слюнявый щенок. Вот скажу старшему брату, чтоб он тебе задал как следует!
– Наплевать мне на твоего старшего брата! У меня тоже есть брат, еще постарше твоего. Возьмет да и перебросит твоего через забор!
Тут следует вспомнить, что у обоих никаких старших братьев и в помине не было. Тогда Том большим пальцем ноги провел в пыли черту и, хмурясь, проговорил:
– Переступишь эту черту, и я тебя так отлуплю, что своих не узнаешь! Попробуй – не обрадуешься!
Франт быстро перешагнул черту и задиристо сказал:
– Ну-ка давай! Только тронь! Чего не дерешься?
– Давай два цента – получишь.
Порывшись в кармане, франт достал два медяка и с усмешкой протянул Тому. Том мигом ударил его по руке, и медяки полетели в пыль. В следующее мгновение оба клубком покатились по мостовой. Они таскали друг друга за волосы, рвали одежду, угощали увесистыми тумаками – и покрыли себя пылью и «боевой славой». Когда пыль немного осела, сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал приезжего и молотит его кулаками.
– Проси пощады! – наконец проговорил он, переводя дух.
Франт молча завозился, пытаясь освободиться. По его лицу текли слезы злости.
– Проси пощады! – Кулаки заработали снова.
Наконец чужак сдавленным голосом запросил пощады, и Том отпустил его, назидательно заметив:
– Будет тебе наука. В другой раз гляди, с кем связываешься.
Франт побрел прочь, отряхивая пыль с куртки, прихрамывая, всхлипывая, сопя и клятвенно обещая всыпать Тому, если «поймает его еще раз».
Вдоволь насмеявшись, Том направился было домой в самом отличном расположении духа, но едва повернулся к чужаку спиной, как тот схватил камень и швырнул в Тома, угодив ему между лопатками, а сам пустился наутек, прыгая, как водяная антилопа. Том преследовал его до самого дома и заодно выяснил, где этот щеголь живет. С полчаса он караулил у ворот, выманивая неприятеля на улицу, но тот только корчил рожи из окна. В конце концов появилась мамаша щеголя, обругала Тома, назвав скверным, грубым и невоспитанным мальчишкой, и велела ему убираться прочь. Что он и сделал, предупредив леди, чтоб ее расфуфыренный сынок больше не попадался ему на дороге.