Папа встал и сказал решительно:
- Пока не увижу его собственными глазами, ничего не скажу!
Он быстро вышел в переднюю, схватил пальто и шляпу и бегом бросился вниз по лестнице.
Из всех названных старичком способов сообщения ни один не подходил папе. Завод, на котором работал папа, был расположен вне Москвы, довольно далеко от города. Но зато оттуда до самой площади Пушкина ходили заводские автобусы. По дороге они не останавливались.
Папа вскочил в автобус. Пальто он успел надеть только в один рукав, на голове у него оказалась чужая шляпа, калош он не надел совсем - так он спешил. Только в автобусе он немного отдышался.
Но у него все еще нетерпеливо билось сердце. Ему хотелось поскорее увидеть Травку.
Автобус шел уже по городским улицам.
Вдруг папа заметил, что автобус идет не на Пушкинскую площадь, а куда-то совсем в другую сторону. Папа бросился к кондуктору:
- Скажите, кондуктор, куда это мы едем?
- За бензином, - ответил кондуктор.
- Зачем за бензином? За каким бензином? Почему вы даете билеты до Пушкина, а сами едете за бензином?
- Вы бы плакатик прочли у водителя на стекле, - сказал кондуктор. - А то я вижу: гражданин скачет на ходу, но молчу. Думаю, ему нужно в нашу сторону, в заезд. Туда машины редко ходят. И пожалел, не стал штрафовать. Да вы не волнуйтесь, гражданин! Куда взяли билет, туда и приедете.
- Да я и не волнуюсь, - попробовал возразить папа, но тотчас замолк, почувствовав, что говорит неправду.
- А без бензина и вовсе никуда не приедете, - продолжал кондуктор. Мы потому и экономим бензин, что очень много его нашей стране нужно. И на тракторы бензин, и на комбайны бензин, и на всякое другое-иное-прочее опять же бензин. А мы сегодня все утро на вчерашней экономии ездим. Наша бригада на первом месте по экономии горючего. Это понимать надо! А вы волнуетесь: «Зачем за бензином? За каким бензином?»
В это время автобус остановился на маленькой площади.
Здесь стоял домик со стеклянными окнами во всю стену, а возле домика колонка с высокими прозрачными стаканами наверху и с матовым шаром, на котором было написано: «Бензин».
У будки стояла очередь грузовиков, «Москвичей», «ЗИСов», «Побед» и разных других автомобилей. Был даже один грузовик с цистерной для поливки улиц. Зачем он сюда прибыл в зимнее время - неизвестно.
Однако автобус подкатил к бензиновой колонке вне очереди. Шофер вылез из своей кабины и подошел к железному баку, который был приделан сзади автобуса. Он отвинтил медную пробку у бака, пошел к бензиновой колонке и взял там у служащего резиновый шланг с медным наконечником. Наконечник шланга он опустил в бак. Служащий повернул рукоятку, и стало видно, как в стеклянных стаканах колонки танцует и пузырится бензин. Стрелка циферблата показывала, сколько бензина уходит в автобусный бак.
Когда стрелка показала сорок литров, шофер крикнул:
- Довольно!
Потом он стал проверять мотор - то заведет, то остановит.
Ждать было для папы мучительно. Он несколько раз подходил к шоферу, наконец не выдержал и попросил его ехать поскорее.
- Ничего, успеете, - ответил шофер. - Мы по расписанию работаем. Что потеряли здесь, то наверстаем быстротой езды.
Наконец шофер залез в свою кабину и дал гудок.
Пассажиры расселись по местам, и автобус тронулся.
Будка справочного бюро была видна издалека. К окошечку тянулась длинная очередь. Папа подбежал к будке и, расталкивая руками людей, стал искать Травку.
Травки не было. Не было и женщины в сером платке.
Тогда папа извинился и сказал громко:
- Граждане, не видел ли кто женщину в сером платке и с ней мальчика? Маленький такой! Травкой его зовут!
Какой-то гражданин, стоявший в очереди, ответил за всех:
- Нет, не видели.
У папы сразу упало сердце.
А СКОЛЬКО ЕЩЕ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ВПЕРЕДИ!
- Позвольте, позвольте… - сказал вдруг человек в меховой шубе и с портфелем в руках. - Они, кажется, в будке телефона-автомата. Я сейчас вызывал для них номер Д 4-18-68. Даже свой собственный пятиалтынный опустил.
Телефон-автомат помещался тут же, рядом со справочным бюро.
Папа подошел к телефонной будке и увидел через стеклянную дверь своего Травку. Травка говорил по телефону.
Он заметил папу, отдал телефонную трубку Марье Петровне и выбежал из будки.
Папа поднял Травку на руки, а Травка обнял папу за шею.
Они сначала ничего не говорили - так им было хорошо вдвоем.
Марья Петровна стояла рядом и утирала слезы своим серым платком.