Вся собранная из строчек газетная доска лежала в прочной железной раме. Сотрудник покрепче подвернул винты на углах рамы, чтобы строчки не могли рассыпаться, и сказал громким голосом:
- Верстка готова. Берите набор в машину. (Сотрудник был здесь самый главный.)
Подошли два рабочих, с трудом подняли раму с газетным набором и понесли ее к печатной машине.
12 ЧАСОВ НОЧИ
Было уже около 12 часов ночи. Папа подумал: «А вдруг Травка уже дома, а я тут задерживаю занятых людей?»
Он пошел в контору и оттуда позвонил по телефону домой. Мама спросила испуганным тихим голосом:
- Кто говорит?
Мама боялась, что Травка попал под трамвай или под поезд. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка. Ей казалось, что по телефону она узнает про Травку что-нибудь ужасное.
Папа понял по маминому голосу, что Травки дома нет. Папа постарался говорить как можно веселее, чтобы успокоить ее.
- Это говорю я - папа. Я из типографии. Я сам слежу, как печатается объявление. Завтра мы, наверное, все узнаем.
Было 12 часов ночи, а Травки не было дома, и неизвестно, где он был.
ГАЗЕТА ПЕЧАТАЕТСЯ
Раму с газетным набором вложили в машину. В машине был громадный валик, намазанный черной краской. Валик прокатился по газетному набору, и все буквы из серебряных стали черными. Потом доска с набором двинулась под барабан, на котором лежал большой лист белой бумаги. Барабан повернулся, прижал лист к набору, и все буквы, рисунки, цифры и черточки отпечатались на листе черной краской.
Так получилась газетная страница. Папа подошел к машине и увидел в самом углу страницы свое объявление. Там было напечатано крупными буквами:
и дальше было сказано, как зовут этого мальчика и по какому телефону нужно сказать, если кто-нибудь его увидит.
Папа попросил позволения взять один листок газеты. Ему позволили. Листок еще мазался черной краской. Папа аккуратно сложил его и спрятал в карман - показать маме. Потом папа поехал в Петровский парк.
ТРАВКА СОБИРАЕТСЯ ДОМОЙ
В половине седьмого за Травкой пришли со станции «Пролетарская». Ему не хотелось уезжать. Уж очень весело было играть с Солнечкой. Но ведь в Москве ждали и беспокоились папа и мама.
Травка попрощался со всеми за руку и сказал на прощанье своей подруге:
- Солнечка, ты приезжай к нам в детский сад. У нас есть лыжи и санки, мы покатаемся с горы. Я покажу тебе трехтрубный крейсер и нашу общую железную дорогу.
Солнечкина мама смотрела на Травку и улыбалась.
Потом Травка оделся и пошел на станцию. Солнечка хотела его проводить, а мама не пустила - поздно.
ПОЕЗД ПОДХОДИТ
Было уже темно. Травка стоял с Солнечкиным папой на платформе. К станции подходил громадный черный поезд. Впереди у него было три фонаря. Они светили: в темноте, как яркие окна.
Пассажиры засуетились и забегали. Колхозник в желтом полушубке, с двумя тяжелыми корзинками в руках, побежал навстречу поезду. Какой-то гражданин выбежал из станции; в одной руке у него был громадный узел, а в другой - ребеночек лет четырех. Он положил узел на платформу, поставил ребеночка рядом и бросился обратно в здание станции. Вдруг он опять выскочил; в одной руке он держал узел, еще больше прежнего, а подмышкой у него был ребеночек двух лет. Гражданин поставил ребеночка рядом с другим, положил узел и снова убежал. Наконец он вышел; в руках у него было два узла и корзинка. Сзади него шла женщина, у которой на руках был грудной ребенок и много маленьких свертков.
«Это, наверное, мама всех этих детей», подумал Травка.
Поезд подходил со страшным грохотом и шумом.
Травка закрыл уши руками. Он не боялся,- только уж очень громко громыхал поезд и очень уж он был большой. Поезд остановился. Паровоз зашипел и задышал, как будто ему было страшно трудно везти за собой столько вагонов и он сильно устал.
СТАРШИЙ КОНДУКТОР
К начальнику станции подбежал седой и строгий человек с записной книжкой в руках и со свистком на серебряной цепочке. Это был старший кондуктор, самый главный во всем поезде.
- Все благополучно, - сказал кондуктор. - Можно отправляться?
- Отправляйтесь, Семеныч, - ответил начальник станции.- Захватите кстати этого мальчугана. С родителями разъехался.