Об одном жалел Турткоз: что нет рядом Куппака. О нём он вспоминал каждый раз, когда видел двоюродного брата Арслана, очень похожего на непутёвого братца. Ах, если бы Куппак жил здесь, вместе с ними, вместе сторожил бы овец, был бы в руках у хорошего чабана! Тоже наверняка стал бы отличным волкодавом! А теперь уж, наверное, всё потеряно. Не в те руки попал Куппак со своим характером, не в те…
Лунная ночь. На небе блестят крупные, холодные звёзды. Всё кругом покрыто скрипучим, сверкающим снегом. С реки дует пронизывающий ветер. Но он не страшен Турткозу и его друзьям — у них тёплые шубы. Да и сыты они — вдоволь наелись чабаньей похлёбки. Арслан, Каплан и Турткоз гоняются друг за другом, точно малые щенята, поднимают клубы снежной пыли. А вон и гости заявились, Рыжий и Пятнушка с соседней зимовки! Ну, сейчас будет, только держись!..
Они так набегались, наигрались, что повалились на землю и начали лизать снег. И тут вдруг что-то ухнуло, глухо затопотало. Да, так дрожит земля, когда разом бросается бежать вся отара чем-то напуганных овец. Так уже было. Давным-давно, когда Турткоз впервые увидел волка и, струсив, лаял на врага, спрятавшись за старшими собаками… «Волки!» О том же подумали волкодавы, минуту назад дурачившиеся в снегу. Они вскочили все разом и, даже не взглянув друг на друга, помчались к соседнему загону.
Когда они взлетели на горку впереди, а потом, точно молнии, устремились вниз, то увидели, что из загона, ярко освещённого луной, выскочили два волка и побежали в сторону Каравулда́га. Турткоз и его товарищи остановились, затем резко повернули направо: это они решили перерезать путь серым, следуя по гребню горы.
Волки уходили тяжело, медленно. Видно, оба несли добычу. Первым бросил свою ношу тот, что шёл первым: он раньше другого почуял погоню. А другой упрямо волок на спине задушенного ягнёнка, пока не настигли его разъярённые псы. Это была волчица. Деваться ей теперь было некуда. Она решила дать бой. Но не успела даже изготовиться, Турткоз налетел на неё и с силой отшвырнул в сторону. Волчица полетела вниз, увлекая за собой горы снега, валунов и камней. Добивать её бросились Арслан и Каплан.
Бежавший впереди волк видел, что сталось с его подругой, но не решился вернуться ей на помощь, припустил дальше. Турткоз ринулся вслед. Между ним и неприятелем было небольшое расстояние. Турткоз отчётливо видел маячивший перед ним круп большого и откормленного волка. Волк перебирал ногами легко и упруго, словно бы даже не спеша, и, казалось, был уверен в своей силе. К тому же он знал: его преследует всего-навсего одна собака, а с одним врагом справиться всегда легче.
Турткоз бежал, не отрывая взгляда от лап, обросших гладкой серой шерстью. Только бы добраться до них! Ведь очень может быть, что маму Алапар задрал именно этот волк, именно он принёс Турткозу горе!
Перед глазами пса опять ожил тот день, такой длинный, богатый событиями. Печальный, радостный, горестный.
Это было утром. Человек в белом снял с его ноги повязку, под которой были какие-то тяжёлые дощечки. Турткоз сделал несколько шагов, и больная нога показалась ему лёгкой-лёгкой, легче любой из трёх остальных. И боли совсем не чувствовалось. Только ныла нога немного. Но такие пустяки Турткоз давно научился не замечать.
Светило яркое солнце, рядом шёл Тургун. Было радостно, хотелось лаять, бегать, кувыркаться.
Потом они оказались в поле. Широком, чистом поле. А наверху синело небо и в него с весёлым пением ввинчивались жаворонки. Было так хорошо! А Тургун шёл печальный, не замечая всей этой красоты. И чуть не плакал. Его настроение передалось и собаке. Она вдруг поняла, что сейчас что-то должно случиться. И оно случилось. «Ты должен уйти, Турткоз!» — сказал хозяин и отвернулся. Из глаз его текли слёзы. И псу показалось, что солнце погасло, небо опустилось низконизко, стало каким-то мрачным и угрожающим, замолкли птицы.
Турткоза охватила смертельная тоска. Он никуда не уйдёт, пусть мясник ещё и ещё раз стреляет в него, пусть возит на псиные драки — он теперь не застонет, не сдастся, будет биться до последнего, лишь бы не покидать милого Тургуна!
Но мальчик приказывал, просил, умолял его уйти. Что оставалось делать? Он ушёл.
В пути домой его опять охватила радость, веселье, хотя настроение нет-нет да омрачалось воспоминанием о Тургуне. Каково там мальчику, что с ним будет?
Однако мысль, что скоро он будет дома, в родном кишлаке, увидит Карабая, маму Алапар, вытесняла из груди мрачные чувства. И он снова с лёгкостью бежал вперёд.